и что строго там не оценивают, скорее смотрят, хорошо ли ты обучаем. Даня утверждал, что, в сущности, неважно, насколько высоки твои результаты, но важно, насколько внимательно ты слушаешь преподавателя, как быстро понимаешь, что вообще нужно делать, и насколько долго не сдаёшься, если не получается.
Около стенда собралась небольшая толпа: кто-то фотографировал список на телефон, кто-то держал наготове блокнот, бегая глазами в поисках своей фамилии.
– Менаруй Данил Викторович, пятница, 10:45. – Прочитала Дори.
– О, спасибо, увидел.
– Да, а вот я себя не вижу…
– Сейчас найдём. – Спокойно отозвался Даня, – Ох, как хорошо, я высплюсь! А кому-то вон к восьми утра идти.
Но имя Дори они в списках так и не увидели. Оба чувствовали себя странно. Видно было, что Даня рад и в предвкушении, ведь Училище практически маячило перед носом, но каждый порыв радости ему приходилось оставлять при себе, как только он смотрел на Дори. Как радоваться, когда подруга расстроена? А как грустить, если у тебя всё получилось? Даня очень хотел быть хорошим другом, но правильных слов подобрать никак не мог.
– Ты завтра после теста заходи к нам – хоть расскажешь, что там было. – Тускло ответила Дори на жалобный взгляд парня, – И не смотри на меня так, ничего страшного не случилось. Поступлю после ЕГЭ, если захочу.
– Это ты себя успокаиваешь, но ты же расстроилась, чего тут скрывать-то? Я верил в то, что мы оба поступим и будем учится вместе – это был мой план, и я тоже расстроен, потому что он воплощается только на 50%.
– Мне просто интересно, где именно я ошиблась, в чем причина…
– Ну, это после всех вступительных вывесят, когда общие результаты подсчитают.
– Знаю, но я тогда уже буду дома.
– Они на сайте тоже обещали выложить.
– И что за бестактность? Чтобы кто угодно мог посмотреть, как я опозорилась?
– Да кому ты там нужна? Никто же не знает, что ты поступаешь.
Дори закрыла лицо руками и шумно вздохнула.
– Ой, ну прости, прости-и, я не это хотел сказать! Ты нужна конечно, очень! Но перед теми, кому ты нужна, нельзя опозориться заваленной физикой. Я вот никогда не подумаю, что ты глупая! Считаю, что они несправедливо тебя не взяли!
Девушка повернулась к Дане, уже не сдерживая слёз:
– Да знаю я! Но ты же сказал не скрывать, что я расстроилась, вот я и расстраиваюсь, – попыталась улыбнуться Дори.
– Ладно, и правда, захочешь – поступишь после одиннадцатого, – пробормотал Даня, сгребая её в объятия. – Но я надеялся, что мы будем учиться вместе…
***
– Бабушка, я не хочу сегодня в парк. Можно, я пойду одна прогуляюсь?
– Да, солнце, конечно. Мне нравится этот наш вечерний ритуал, но это же совсем не обязательно. Хочешь, я тебе эклеров сделаю?
Иногда Дори казалось, что её бабушка всё знает, что она читает мысли и просто очень тактично и уважительно к ним относится, делая вид, что ничего не понимает. Папа был совершенно холодным, он будто специально выключил чувства, с ним