прячется в них почти всегда.
– Верно, ты свободна, а я… Я помню, как ты вместе с Арти дразнила меня, – я погладил ее ладони.
– Дело в том, что и ты сейчас свободен. Я же не зря говорила тебе кое-что раньше. Ты свободен на небесах для меня, когда рядом нет Артемиды. Арти бывает очень добра, если ее правильно попросить, – Светлоокая подалась вперед, так что ее грудь прижалась к моей. – И еще: десять минут назад я кое-что испортила своим появлением. Хочу это исправить.
– Арета! – я заглянул в ее глаза, ожидая увидеть там смех, но увидел лишь невыразимо приятную улыбку.
– Да, Астерий. Пусть наша прогулка станет особо приятной и запомнится нам навсегда. Идем к Чашам Агапы, мне там нравится. Нравится их звучание, нравится их смысл и нравится трава вокруг них, – она потянула меня вверх по склону по уходящей вправо тропе.
«Агапе» – на древнегреческом означало «божественную любовь». Это не эрос, а чувство более возвышенное, не связанное с телом. Я не знаю, насколько смысл Чаш Агапы подходил тому, что происходило сейчас между нами, но если мудрая богиня так решила, то почему бы не довериться ей.
– Знаю, что ты подумал, – сказала Афина, сворачивая на поляну, у дальнего края которой виднелся каскад из больших мраморных чаш. – Но разве это чувство не связанно с тем, от которого рождаются дети? Как вода перетекает из одной чаши в другую, так и эрос становится агапой, если при этом открыты сердца и нет в них страха от глубоких метаморфоз.
– Ты меня восхищаешь, Мудрейшая! – я подхватил ее на руки и рассмеялся, так что задрожала моя грудь. – Остается молиться богам, чтобы никто не нарушил наше уединение! Молиться прежде всего тебе!
С каждым шагом, приближавшим нас к Чашам, я все яснее слышал их пение. Розовый мрамор, из которого они были созданы, издавал приятные звуки, сплетавшиеся в особую мелодию, похожую на журчание воды, тонкий голос камня и нежное пение флейты. Наверное, причиной тому был источник, поток которого перетекал из одной чаши в другую, и звук его резонировал между мраморных стенок особой формы.
Вместе с Афиной я опустился в траву. В самом деле здесь она была особо мягкой, душистой. Ее зеленый ковер украшали маленькие бело-розовые цветы.
– Я сожалею, что прежде мы так и не смогли сблизиться, – произнес я, гладя ее руки. – А с другой стороны, я рад, что не смогли.
– Рад почему? – Арета прикрыла глаза, слушая музыку любовных Чаш и блаженствуя от моих прикосновений.
– Потому, что делаем это сейчас, и все самое свежее, самое приятное и сильное для нас двоих не в прошлом, а в настоящем и впереди, – пояснил я, целуя ее голое плечо.
– Мне нравится течение твоих мыслей. Очень нравится. Они похожи на не пение этих Чаш, – ответила Афина, не открывая глаз и позволяя, освобождать тело от одежды. – Даже похоть от тебя, Астерий, мне приятна. Она не такая, как у других. Твой эрос чист, как вода в святом источнике, – она положила ладонь на мою шею, притягивая меня ближе и прошептала: – Хочу тебя. И хочу, чтобы