я лег спать счастливым. Еще бы: я был богат, и мистер Воллери нашел клад в саду! Мир казался мне отличным местом.
Я не помню, как начался тот сон, но не таково ли свойство всех снов? Мне снился плохой день в школе: какие-то хулиганы били и обзывали меня, а я прятался в густых зарослях рододендронов за школой. Хулиганы все равно нашли меня, и с ними почему-то был мой дедушка (но тогда я все равно не понял, что это сон). Он привел своих друзей-стариков: они все были какие-то серые и постоянно откашливались. В руках у них были карандаши, заостренные настолько, что ими можно было уколоть до крови. Я пытался убежать, но хулиганы и старики оказались быстрее. В мужском туалете они загнали меня в угол, прижали к полу и силой разжали челюсти.
Мой дедушка (теперь я увидел, что это не настоящий дедушка, а восковая фигура, которая собирается продать меня в анатомический театр) принялся заталкивать мне что-то в рот своими короткими жесткими пальцами – что-то твердое и острое. Я начал задыхаться, и меня чуть не вырвало, знакомый металлический вкус заполнил рот…
Все старики и мальчишки уставились на меня, торжествуя, а я все пытался не задохнуться, решил, что не доставлю им такого удовольствия.
Проснулся я оттого, что не мог дышать.
Я задыхался наяву. Что-то острое застряло у меня в горле, и невозможно было ни вдохнуть, ни закричать. Я закашлялся и кашлял, кашлял до слез, пока из носа не потекло.
Паника захлестывала меня, но я решительно засунул пальцы в рот так глубоко, как мог, и нашарил кончиком указательного какую-то жесткую штуку. Мне кое-как удалось сжать ее и потянуть.
Получилось – я отчаянно хватанул ртом воздух, закашлялся. Меня даже немного стошнило чем-то похожим на прозрачную слюну, розовую от крови, – непонятная штука оцарапала горло.
Не глядя, я зажал ее в кулаке, теплую, скользкую. Мне не хотелось на нее смотреть, не хотелось, чтобы она вообще существовала, потому что это был мостик между сном и настоящим миром.
Я добежал до ванной в дальнем конце коридора и, прополоскав рот, сплюнул в белую раковину розовую слюну. Выпил холодной воды прямо из крана. И лишь когда ничего другого не осталось, сел на край белой ванны и разжал пальцы.
Мне было страшно. Но штука на моей ладони – штука, которую я достал из горла, – оказалась совсем не жуткой. Это была обычная монетка, серебряный шиллинг.
Я вернулся в спальню, переоделся, как мог затер рвоту влажным полотенцем, надеясь, что постель высохнет к вечеру, и спустился вниз.
Рассказать бы кому-нибудь о шиллинге, но кому? Я достаточно хорошо знал взрослых, чтобы понимать – они мне не поверят. Почему-то они не верили мне, даже если я говорил правду, а уж эта история тем более звучала неправдоподобно.
Сестра играла с подружками в саду за домом. Увидев меня, она тут же подбежала, злая.
– Я тебя ненавижу! Все маме и папе расскажу, когда вернутся!
– Что?
– Сам знаешь что. Это был ты!
– Где?
– Бросался