жаловали.
– На ваш вкус, мистер Эллиот! – быстро сказала я.
– Тогда удвойте заказ, – велел Эллиот.
Время завтрака уже прошло, а до ленча оставалась пара часов, так что народу в кафе было совсем немного. Одинокий старичок с чашкой кофе и эклером и влюбленная парочка с мороженым – вот и все посетители.
Лейтенант поглядывал на меня с каким-то непонятным выражением лица.
А я молча рассматривала обстановку: добротная мебель, приглушенный свет, кружевные салфетки и вазы с цветами. На нашем столике красовались чайные розы – роскошь по мартовским меркам.
– Скажите, мисс Вудс, – наконец заговорил Эллиот. – Почему вы привели меня именно в эти три аптеки? В городе их десяток минимум.
– Больше, – пожала плечами я. – Штук двадцать.
– Тем более, – не стал спорить он. – Так чем подозрительны эти? Понимаю, с Толботом и Рейстедом вы не в лучших отношениях… Кстати, почему? Но мистер Флемм – ваш приятель…
Он умолк.
– Друг, – поправила я. Поймала себя на том, что нервно комкаю салфетку, и сложила руки на коленях. – А причина проста. Я ведь говорила, что черноголовник – дело рук кого-то из альбов. Без нашей магии его не получить.
Эллиот поморщился – даже само слово «альбы» было запрещено. «Проклятое семя» и «проклятая кровь» – вот как нас называли. Изредка еще блондинами и белоголовыми.
– Кроме моей аптеки, в городе только три, в которых работают наши, – продолжила я угрюмо. – Нас мало осталось, лейтенант!
– Разве доктор Рейстед – ваш? – возразил он.
– О, нет! – с чувством сказала я. – Но…
Официант почтительно расставил на столе вазочку с крохотными печеньицами, блюдо с бутербродами, чашки и большой кофейник.
– Приятного аппетита! – пожелал он и растворился между кадками с пальмами.
– На него работают две девушки, – продолжила я. – Наших.
Эллиот щурил внимательные темные глаза и пил кофе.
– Он их заставил?
– Да! – Печенье хрупнуло в моих пальцах, и я опустила взгляд, пряча ненависть. – Обманул, заставил, купил – Рейстед ничем не гнушается. Лили, той девушке, которую мы видели, не повезло – ее близкие погибли при крушении поезда. И она осталась одна в семнадцать лет…
Я умолкла и вдохнула глубоко-глубоко.
– И что дальше? – подбодрил меня Эллиот, устав ждать.
Он с аппетитом уплетал очередной бутерброд. Зато мне кусок в горло не лез.
– А дальше Рейстед ее окрутил. Что-то наплел о долгах отца, щедро предложил крышу над головой… Рейстед – бывший военный врач, вышел в отставку по ранению, купил практику… Только обычных докторов много, так что он не особо преуспел. А наши лекарства всегда в цене.
– Почему он на ней не женился? – Эллиот отхлебнул кофе.
Прямого запрета на браки не было, хоть чистокровных блондинов и не любили. Или, скорее, боялись.
Особой щепетильностью в этом вопросе отличались только благословенные. Они не прочь были завести интрижки (иначе откуда бы взялись полукровки?), но даже своих детей не признавали.
– А зачем? – пожала