«Без этого никак, стандартная процедура». Она подписывала, не глядя, доверяя ему слепо. Он же муж, он же строит их будущее…
– …общая сумма задолженности с учетом просроченных платежей и начисленных пеней составляет… – Голос назвал цифру. Цифру с таким количеством нулей, что у Алины потемнело в глазах. Она молча опустила трубку, чувствуя, как ледяной холод поднимается от кончиков пальцев.
Это была только первая ласточка. В тот же день раздались еще два звонка. Из других банков. По другим кредитам. Всплывали какие-то потребительские кредиты на крупные суммы, о которых она и не подозревала, кредитные карты с заоблачными лимитами, оформленные на её имя.
К вечеру пришло заказное письмо. Официальный бланк, сухие юридические формулировки. Уведомление о начале процедуры взыскания задолженности и возможном обращении взыскания на залоговое имущество – их квартиру. Ту самую, где пахло пирогами и детским шампунем. Ту самую, где Кира строила башни из кубиков.
Паника, до этого глухо тлевшая где-то под слоем шока, взорвалась, опаляя её изнутри. Она бросилась звонить Денису. Его номер был выключен. Она написала ему сообщение, полное отчаяния и вопросов. Ответ пришел через час – короткий, бездушный: «Алина, это бизнес. Риски. Ты же знала, на что шла. Не делай драмы. Разберемся».
Разберемся? Как?! Он ушел к другой, оставив её одну с ребенком и долгами, способными похоронить её заживо! Он не просто предал её как женщину, он хладнокровно подставил её, использовал её доверие, чтобы обезопасить себя. Её имя, её будущее – всё было брошено в топку его амбиций и эгоизма.
Она металась по квартире, ставшей вдруг чужой и враждебной. Каждый предмет – фотографии в рамках, где они улыбались, счастливые; ваза, подаренная им на новоселье; даже детские рисунки на холодильнике – всё кричало о лжи, о фальши, о её непроходимой глупости. Как она могла быть такой слепой? Как могла не замечать очевидного?
Она попыталась дозвониться до его родителей – те лишь развели руками, пробормотав что-то невнятное о том, что Денис взрослый мальчик и сам решает свою жизнь, а в его финансовые дела они никогда не лезли. Подруги… кому из них она могла рассказать этот позор? Большинство знали их как идеальную, успешную пару. Признаться в таком крахе было выше её сил.
Изоляция сжимала кольцо вокруг неё. Она была одна. Абсолютно одна перед лицом надвигающейся катастрофы. Долгая, бессонная ночь тянулась бесконечно. Алина сидела на кухне, перебирая немногочисленные бумаги, которые нашла в ящике стола Дениса – копии каких-то договоров, выписки со счетов. Она мало что понимала в этих цифрах и терминах, но общая картина вырисовывалась чудовищная. Он систематически брал кредиты, переводил деньги на какие-то офшорные счета, создавая видимость бурной деятельности, а поручителем везде выступала она. Квартира, единственное их ценное имущество, была заложена и перезаложена.
Утром её разбудил не будильник, а тихий плач Киры. Дочка стояла у её кровати, испуганная.
– Мамочка, мне страшный сон приснился…
Алина