Всё дело в том, что я был чуть ли не единственный с образованием, и поэтому именно мне приходилось ремонтировать в случае поломки. А они случались часто: отпетые уголовники наглым образом вредили, чтобы не работать.
Осенью убирали со двора опавшие листья, зимой – снег, весной и летом ухаживали за клумбой с цветами. Их посадили, чтобы воспитывать в нас тягу к красоте, как объясняли надзиратели. Делали и другую грязную работу, например, белили кабинеты работников тюрьмы.
Были у нас часовые прогулки, трёхразовое питание, но еду было совершенно невозможно есть. Была и баня раз в неделю.
И всё это делалось под конвоем.
Прошла моя первая тюремная осень. В начале декабря ко мне «подселили» двоих: Лешего и Горбуна. Их имён я так никогда и не узнал. А приведший их «гражданин начальник», как назвал его Леший, обозначил моих новых соседей, как Прохоренко и Кутепова, соответственно. Они были неприятного вида: грязь впиталась в их волосы и кожу, от них воняло, как от помойки. Говорили они на жаргоне, сплёвывали прямо в камере. У Лешего это была уже третья ходка, как он выразился, а у его «ученика» – вторая. Промышляли они в лесу: Леший-Прохоренко заводил в назначенное место заблудившихся грибников, выдавая себя за местного лесничего, там их ждал Горбун-Кутепов, оглушал грибников ударом дубинки по голове. У пострадавших забирали всё, что можно было утащить, даже грибы. Но однажды Кутепов, который был горбуном не только по прозвищу, но и по природе, не рассчитал свои силы и не оглушил, а убил.
– Вот и впаяли срок: мне – восемь, горбуну – десятку, – Прохоренко закончил рассказ.
Глядя на этих двоих, я отчётливо осознал, что воровать не хочу ни за что и никогда. Я испугался, что опущусь до их уровня или даже ниже.
Шли дни. Я постоянно читал, чем вызывал гогот у сокамерников. Горбун оголял свой наполовину беззубый, а на другую половину сгнивший рот. Из-за проблем с зубами он плохо говорил, а чаще мычал.
– Что ты там всё бормочешь себе под нос? – как-то спросил у меня Леший, – никак ты молитву читать удумал?
– Я книгу читаю, – ответил я, не уточнив, что прочитанное учу и пересказываю сам себе, и оттого бормочу.
– Врёшь! – взревел Леший, – ты тихо читаешь, а сейчас бормочешь! Сейчас научу тебя, как врать старшим!
И отвесил мне оплеуху. Я стерпел. Как терпел и потом.
Принесли мне как-то «Капитал» Карла Маркса. Увесистая книжка – ничего не скажешь. Я не просил именно её, но почему-то принесли.
– Убить нас вздумал?! – завопил Леший, – гражданин начальник! Гражданин начальник! Убивают! Убивают!
Прибежал растерянный конвой. К тому времени я сидел уже десять месяцев, и нареканий на меня не было. Всё же увели в «одиночку» на две недели, посадив на хлеб и воду. Я не работал, не гулял, не ходил в баню, а только читал и учил прочитанное.
Две недели кончились, меня повели назад.
Через несколько дней Леший затеял со мной драку. И опять начал кричать:
– Убивают!
Меня – опять в одиночку на две недели. Я был абсолютно один. И стопка книг.
Как-то спросил