принял надменную позу и въехал под своды городских стен – столь высоких, что большинство близлежащих домов пряталось в их тени. Впрочем, учитывая, какой зной стоял на юго-востоке, это было не так уж плохо.
Именно здесь Орберезис когда-то узнал, что значит выживание, – а потому он всегда восхищался огромной столицей. Ушар был необъятен во всех смыслах этого слова. Черепица крыш простиралась до самого Дворца Великолепия, а жилые кварталы делились узкими переулками на части. И лучшим путем для бегства для таких проходимцев, как он, всегда были крыши.
Внимание Орберезиса привлекли ликующие толпы на улицах. За годы его отсутствия Ушар изменился к худшему. Столица Двух Народов показалась ему намного мрачнее, чем он ее запомнил. Брусчатка была покрыта грязью, и крестьяне даже не пытались стереть сажу с лиц, а исходящую из узких переулков вонь тухлой рыбы и мочи чуть скрывал легкий привкус дыма.
Разве все и раньше были столь бедны?
Его мысли прервал кинувшийся к нему беззубый мужчина.
– Ты родом отсюда? – Его лицо покрывала грязь, а глаза лихорадочно блестели.
Орберезис постарался изобразить максимально величественное лицо. Насколько это позволяла сделать мигрень.
– Да, – медленно кивнул он. – Не желаешь ли присоединиться к моей процессии?
– Я? Присоединиться к тебе? Конечно, о Всевышний. Я молюсь тебе день и ночь, и я собираюсь отправить своего дитя изучать обычаи ордена.
– Для меня это большая честь.
Простой народ любит смирение и простоту. Они нетерпимы к громким словам. Главное, что происходит здесь и сейчас. Интересно, последуют ли они за ним, если однажды Орберезис признается, что это все фарс?
– Да здравствует Истинный Бог! – провозгласил мужчина. – Да здравствует Всевышний Господь!
Такие восхваления должны были быть ему приятны, и все же он никак не мог до конца поверить, что кто-то может считать его богом. Впрочем, в Ушаре ни он, ни его культ не имели значения. Здесь он находился во власти короля. И если он застрянет в огромном, полностью замкнутом со всех сторон городе, будет очень плохо, если властитель окажется не на его стороне.
Люди вокруг продолжили скандировать хвалебные речи. Владельцы лавок и чистильщики обуви, торговцы и даже рабы. Все пришли, чтоб лицезреть его.
«Эти бедные ублюдки совершенно не понимают, что я столь же несчастен, как и они».
– Сольви, – позвал он, чувствуя себя не в силах изобразить подобающую этому мгновению бодрость. – Они так радуются нам.
– Не стоит скромничать, о Всевышний. Люди любят Тебя. Это Твой народ.
– Думаю, так и есть. Нас ведут к королю Доэму?
– Да. Мы религиозный орден, и потому, как священнослужители, мы имеем полное право на доступ ко дворцу и к королю. Если король откажет тебе в приеме, народ попросту взбунтуется.
– Они так любят меня… – задумчиво протянул он, переводя взгляд на толпу. – Надеюсь, король столь же набожен.
– Так и есть. Вот увидишь, –