себе что-то доказать, Редноу», – сказал ему голос Ребмы. Во имя всех богов! Это звучало так, как будто это говорила она сама!
– Нет. Со мной все будет в порядке. Я всю жизнь этим занимаюсь.
«Может, Ребма и права».
Теллвун покачала головой.
– Об этом мы и говорим. Ты всю жизнь этим занимался, и глянь теперь на себя. Когда ты в прошлый раз пытался вдохнуть дым, ты несколько дней кашлял кровью. Кто знает, что будет дальше? Ты хочешь просто сдохнуть?
Редноу заколебался:
– Думаю, это в последний раз. Всего один раз мне не повредит. Или повредит совсем чуть-чуть.
Теллвун, разинув рот, уставилась на него, а затем глянула на Мирей:
– Ты знала об этом?
– Он и мне только что сказал.
– Я еще до конца не решил, но я обещал Ребме уйти в отставку.
Мирей вздохнула и повернулась к остальным, находящимся в палатке генералам и к молчаливо сидящим сосновоголовым:
– Можете нас оставить?
Они все направились прочь из палатки: из-за откинутого в сторону клапана в шатер ворвался ледяной порыв ветра. Редноу остался наедине со своими двумя генералами.
Мирей уставилась взглядом в землю, а Теллвун прочистила горло:
– Мирей была уверена, что когда-нибудь это случится, – начала Теллвун. – Но я считала, что это произойдет не раньше чем через год. Почему именно сейчас?
Редноу не мог рассказать им о том, что он дни напролет слышит голосе Ребмы. Слышит ее интонации, ее акцент. Это была настоящая Ребма. И слова, что произносил этот голос, принадлежали ей, и именно так она продолжала жить в его разуме. Разве он имел право скорбеть? И разве он мог вести воинов в битву, если скорбь вечно была с ним?
Он подобрал самый простой ответ:
– Уже почти зима, так что мне как раз пришло время все закончить. Хотя я пока что еще не принял окончательного решения.
– И что тебя останавливает?
Редноу сглотнул:
– Я еще не решил, кто из вас будет моей заменой.
Он любил Мирей и Теллвун, как собственных дочерей, которых у него никогда не было. Он растил их с детства. Обе они были добрыми и храбрыми, и они были прекрасными предводителями, но каждый раз, глядя на них, он видел, как же они молоды. Как неопытны. Армию наемников мог возглавить лишь тот, кто видел в своей жизни достаточно мрака. И, что было еще хуже, – ни одна из них не была курильщицей.
Они обменялись взглядами, полностью осознавая, что он выберет одну из них, и вторая тогда не получит ничего. Редноу заметил в их глазах какое-то подобие страха и сожаления. Он был им как отец, но связь девушек была настолько сильна, что сам он ее понять не мог. И больше всего он боялся того, что, если сделает одну из них новым предводителем Литан, это вобьет клин между ними и разрушит их отношения.
– Почему мы обе не можем стать предводительницами? – спросила Теллвун.
Редноу покачал головой. Возможно, это он был просто упрямым стариканом, но наемники должны знать, за кого они сражаются. За того, за ту единственную душу, восстать против которой