китаец, узкоглазые они там или нет, не осмелился бы поднять глаза на немца»[157].
Хотя Вильгельм восхищался твердостью в других и стремился выказывать ее сам, он все же был эмоционально неустойчив. Один из его дипломатов, Вильгельм Шён, говорил, что императора терзали «сомнения и самоуничижение». Его окружение постоянно переживало из-за состояния нервов кайзера, его склонности впадать в возбужденное состояние и присущих ему вспышек ярости[158]. Когда он сталкивался с непреодолимыми трудностями, порой созданными им же самим, то часто сдавался и начинал говорить об отречении и даже о самоубийстве. Шён вспоминал, что «в такие моменты требовались все усилия императрицы, чтобы возродить его отвагу и побудить действовать дальше, в надежде на лучший исход»[159]. Был ли кайзер, гадал австрийский военный атташе, «как говорится, немного не в себе»? Эти опасения разделяли многие из тех, кто служил Вильгельму. В 1903 г. князь Ойленбург отправился с императором в обычный круиз по Северному морю. В это время Вильгельм обычно был спокоен и расслаблялся за игрой в карты с членами своей свиты, но в тот раз он вдруг стал вести себя капризно. В отчаянии Ойленбург писал Бюлову: «Его стало трудно сдерживать, и он во всем проявляет свой тяжелый характер». Вильгельм то и дело изменял свои решения, но всякий раз настаивал на своей правоте. «Он бледен, несет всякую дичь, – продолжал Ойленбург, – беспокойно оглядывается по сторонам и беспрестанно врет… Он произвел на меня столь ужасное впечатление, что я до сих пор не могу прийти в себя»[160].
Современники и потомки Вильгельма потратили немало времени, пытаясь разобраться в его личности. Для этого необходимо вернуться в его детство, а возможно, даже к самому моменту его рождения. Виктории, его матери, тогда было лишь восемнадцать лет, а роды были крайне долгими и трудными. Вероятно, младенец пострадал от временного недостатка кислорода, и его мозг тоже, возможно, был поврежден. Как только стало понятно, что Вильгельм выжил, доктора сосредоточили свое внимание на его матери, которая пребывала в тяжелом состоянии. Лишь несколько часов спустя было обнаружено, что левая рука младенца вывихнута[161] – она впоследствии так и не стала расти правильно, несмотря на все лечебные процедуры – от ударов током до использования шины из скелета зайца. Костюмы и мундиры Вильгельма тщательно подгонялись, чтобы скрыть это увечье, но оно было очень досадным для того, кто стремился грозно выглядеть на боевом коне и от кого этого ожидали другие.
Его мать признавалась королеве Виктории, что поначалу не уделяла большого внимания детям (а их у нее было восемь). Однако впоследствии она даже перегнула палку, контролируя его образование во всех деталях. Мать предупреждала ее: «Я часто думаю, что избыточная забота и постоянный надзор в итоге создают те самые опасности, которые желаешь предотвратить»[162].