того, даже в 1989 г., когда Франция готовилась отмечать двухсотлетнюю годовщину своей революции, возникли глубокие разногласия по поводу того, каково было ее значение и как именно ее следует правильно помнить. Третья республика родилась из поражения, а гражданская война породила еще одну волну споров, ведь Временное правительство не только было вынуждено заключить мир с торжествующей Германией, но и несло ответственность за разгром Парижской коммуны, которая взяла в Париже власть именем революции. В конце концов правительство применило против коммунаров оружие, и это навсегда оставило шрам на лице Третьей республики – после недели ожесточенных боев баррикады в Париже были сокрушены, Коммуна упразднена, а последние восставшие расстреляны на кладбище Пер-Лашез.
Казалось, что новая республика погибнет даже быстрее, чем это случилось с Первой республикой образца 1792 г., которую через двенадцать лет ниспроверг Наполеон Бонапарт. Вторая республика просуществовала и того меньше, будучи упразднена его племянником всего через три года, – но и она казалась долговечнее, чем Третья. У этой последней было мало друзей и множество врагов, от коммунаров слева до роялистов справа. Густав Флобер говорил: «Я защищаю [эту] бедную республику, но я не верю в нее»[388]. И верно, порой даже республиканские политики, казалось, в нее не верили – особенно когда интриговали ради власти и должностей. С 1871 по 1914 г. во Франции сменилось пятьдесят правительств. Слишком часто политиков волновало лишь то, что они сами могут получить от государства, которое в народе стали называть «Республикой кумовства» или просто «Шлюхой». В 1887 г. обнаружилось, что зять президента торговал государственными наградами, включая и ордена Почетного легиона. На некоторое время слово «орденоносец» стало ругательством. В 1891–1892 гг. рухнула Компания Панамского канала, унеся с собой миллионы франков и погубив репутации великого Лессепса, Гюстава Эйфеля (строителя знаменитой башни), а также немалого числа депутатов, сенаторов и министров. Когда президент Фор скончался в объятиях любовницы, то получившийся скандал был, по крайней мере, не связанным с коррупцией. Нет ничего удивительного в том, что многие французы ждали героя на белом коне, который прискакал бы и избавил государство от всей этой нечисти. Но когда таких людей, казалось, удавалось найти, они тоже проваливали все дело. На маршала Мак-Магона, который, став президентом, попытался возродить монархию, рисовали карикатуры, где он изображался глупее собственного коня. А о судьбе несчастного Буланже нечего и говорить.
Безусловно, из всех скандалов Третьей республики самым позорным было «дело Дрейфуса». В самой своей сути он был предельно прост – следовало выяснить, действительно ли служивший в Генеральном штабе капитан Альфред Дрейфус передавал Германии французские военные секреты. Вместе с тем детали этого дела были очень запутанными из-за наличия других подозреваемых,