человека и вместе с тем на дух его не переносить. То же самое у меня с репчатым луком.
Иногда я думаю: не будь мы связаны кровными узами, я бы ее терпеть не могла. А все, что у нас теперь общее, – это наши воспоминания.
– Ладно, – говорит она, включая зажигание. – Но поедем на пляж «Чертог любви».
Я бы предпочла «Пляж кавалеров», менее популярный у туристов, ну да ладно. Мы обе идем на уступки и обе довольны. Эмма ведет машину, вглядываясь в горизонт. Ее хмурое лицо озаряет широкая улыбка, когда она понимает, что я на нее смотрю. Я тоже улыбаюсь. Надеюсь, что мы, повзрослевшие, с такими разными жизнями, по-прежнему настоящие сестры – сестры Делорм.
16:20
В доме Мимы нас ждет делегация. Наш дорогой дядя Жан-Ив, он же паркомат, и его жена Женевьева сидят за столом.
Они смотрят, как мы входим, нагруженные, но и бровью не ведут.
В нашей семье с этикетом не шутят, а он предполагает, что младший должен первым приветствовать старшего. Такую науку глотают не жуя и прилежно применяют всю жизнь, не подвергая сомнению.
– Здравствуй, дядя, – говорю я и наклоняюсь, чтобы его поцеловать.
– Привет, девочки. Эмма, сколько лет, сколько зим.
Сестра тоже чмокает его, бормоча:
– Я не смогла приехать на похороны, я не планировала… Боялась, что… Мне очень жаль…
Ее извинения бессмысленны, никто не планирует таких вещей. Женевьева спасает ее, сама того не желая:
– Мы получили сообщение о сработавшей сигнализации. Мы не знали, что вы собирались заехать.
– Нам захотелось побывать здесь в последний раз, – отвечает Эмма. – Пока дом не продан.
– У вас были ключи? – спрашивает Жан-Ив.
– Нет, мы спустились в печную трубу, – отвечаю я. – Вы не заметили наших оленей с санями у ворот?
Сестра опускает голову, сдерживая смех.
– Могли бы предупредить, – фыркает паркомат. – Мы испугались, что это ограбление.
– Мы думали, можем приезжать в дом Мимы, когда захотим, – возражаю я.
– Это больше не дом Мимы.
Последняя фраза Жан-Ива как сухой щелчок, даже он сам, кажется, удивлен. Впрочем, у него всегда удивленный вид с его бровями домиком. Надо полагать, они сделались такими, когда он узнал на уроке анатомии, что в других черепах содержатся мозги. Для него, бедняги, это, наверное, был шок.
– Вы, конечно, можете остаться, – сбавляет обороты Женевьева. – Только смотрите, не попортите дом, покупатель может вычесть расходы на ремонт. Грузчики будут выносить мебель на следующей неделе, до тех пор все должно оставаться на своих местах.
Я поворачиваюсь к сестре:
– Думаешь, придется на завтра все отменить?
Крючок виден невооруженным глазом, но дядя клюет на него не раздумывая.
– Что вы планировали?
Я пожимаю плечами:
– О, ничего такого страшного, просто съемки порнофильма.
Эмма кусает губы. Женевьева смотрит на меня с сочувствием:
– Мы вам