Я ж видел, как Анку принесли. Безликий вышел прямо из тумана, девчонку крошечную в траву посадил да скрылся в черноте. А там и Клавдия подоспела. Анку забрала да домой увела.
Астап замолчал и несколько мгновений не говорил ни слова. Кивнул каким-то своим мыслям, хмыкнул, потер подбородок и отступил к Митяю.
– Митяй. – Староста приглашающе кивнул второму своему помощнику.
Митька бросил на меня взгляд, полный сострадания. Или мне показалось? Да точно показалось.
– Мне сказать нечего. – Он пожал плечами. – Я с Клавдией много лет знаком, а Анку редко видел. Ну пересекались в лесу несколько раз, да и все. Девка как девка. Вреда от нее не было, а пользы… Ну эт сами решайте, я-то не обращался за лекарской помощью.
– Вреда не было?! – закричала старушка из первого ряда.
Я с трудом узнала в тощей фигуре Агафью – бабушку Петра.
Агафья почти не ходила, ее и на суд под руки привели: дочь Прасковья да правнук Пашка.
В глазах старушки стояла влага. Вспомнив, что она пережила несколько лет назад, я сдержала слезы и закусила губу.
– А внучку мою кто убил? Я вас спрашиваю – кто?! Когда Дарьюшка заболела, мы первым делом ее к Клавдии отправили, а там эта. – Агафья указала на меня крючковатым пальцем. – Я, говорит, помогу, пока бабушка моя занята. И помогла. На тот свет уйти она ей помогла! А вслед за Дарьюшкой и муж ее помер от горя. Не выдержал!
Я еще крепче стиснула челюсти. Молчи, Аннушка, молчи. Людям плевать на оправдания, а Агафье не докажешь, что Дашу нельзя было спасти. Я лишь облегчила ее предсмертные страдания, за что она меня от души поблагодарила.
Зашедшуюся в рыданиях Агафью увели. Но она взбаламутила остальных, и теперь на меня отовсюду сыпались обвинения во всех грехах. Кто-то повесил на меня смерть своей скотины, кто-то громче всех обвинял в гибели урожая в прошлом году. Лукерья визжала, что ее детки обязательно подцепят хворь от Кузьмы, а Верка не переставала кивать.
Петр скрипел зубами, но молчал. Не успокаивал разбушевавшуюся толпу.
– А Филиппа кто помнит, а? Дядьку Анкиного. Она же его, поди, в могилу и свела!
– А Буренка моя? Что ж вы о ней-то забыли? Петр, ты-то помнишь, как Анка для Буренки моей лекарство дала! Сдохла корова, утра не дождавшись! Анка, поди, и лис на кур моих натравила, я ничуть не сомневаюсь!
Я зажмурилась, уронила голову на грудь и зажала уши ладонями, но все равно все слышала.
– Где Клавка? Пусть придет и расскажет, зачем Анку из-за Туманной завесы принесли! Никто просто так детей своих на чужих землях не бросает! Аль кто со мной спорить будет?
– Муж мой вторые сутки страдает! – выкрикнула Лукерья в очередной раз.
– Пусть Клавка нас вовсе всех проклянет и снадобий не даст больше, а когда помрет, то лучше уж совсем без целительницы остаться, чем ходить за помощью к такой, как эта! – Верка сплюнула, а бабы заголосили, поддакивая.
Я молчала. Изо всех сил молчала, но не сдержалась. Не от обиды из-за несправедливых обвинений, а от злости на глупость соседей.
–Хватит! –