в любую погоду и не боятся дождя и ветра. Мы пошли за ним. На улице, как и сегодня, шёл дождь. Мы около часа играли в бравых матросов, а потом Вовка предложил прыгать с крыши сарая прямо в кучи листвы. Дворник Михаил не захотел верить, что крыша сарая – это палуба русского крейсера, а куча листьев – кораблик японцев, и погнался за нами.
Крыши двух соседних домиков были похожи на ступеньки, и мы с лёгкостью взлетели по ним наверх. Михаил не смог последовать за нами. Он лишь потрясал лопатой и что-то неразборчиво кричал. Однако спуститься вниз мы не могли. Михаил застыл возле дома, как солдат на посту.
Крыши домов на Пекинской улице разные: есть загнутые наверх, есть с резкими скатами. Но ту поверхность, на которой мы оказались позавчера, вообще крышей назвать было нельзя. Домик, который венчала эта крыша, видимо, строили наскоро, и крыша была под стать дому. Сашка два раза чуть не провалился – доски были прогнившими и напоминали скорее картон, чем древесину.
Мы дошли до конца крыши и остановились. Спускаться было некуда. Сразу за домом был овраг, полный грязи. Насколько я знаю, этот овраг был довольно глубоким. Как-то летом мы с друзьями решили прорыть подземный ход, чтобы выбраться на другую сторону земли. Ход мы, конечно, не прорыли, но извазюкались отменно. Это было два года назад, когда мы были ещё совсем мелкими пацанами.
Припустил дождь, и мы попытались найти спуск. Очень не хотелось объясняться с Михаилом. Результат нас не порадовал: спуститься можно было только там, где мы поднялись. Вовка совсем замёрз, и мы уже смирились и решили принять наказание от Михаила, когда Сашка тронул меня за рукав. Я проследил за его взглядом и вздрогнул. Я без слов понял, что хотел предложить мне Александр. Сашка смотрел на меня выжидающе, но я лишь покачал отрицательно головой и попятился. Вовка придержал меня в тот момент, когда я был почти у края крыши. Такой страх обуял меня, что я даже забыл об опасности. Однако поднялся сильный ветер, и надо было принимать решение. Было слышно, как Михаил жалуется на нас двум злющим соседкам. Визгливый голос тётки Агафьи долетел до нас:
«Вот неслухи! А ты кликни городового…»
Дело принимало серьёзный оборот, и я кивнул, отвернувшись от Сашки. Мне даже вспоминать не хочется о том, чего я так испугался. Я и сейчас вздрагиваю и гоню эти воспоминания от себя. Однако я помню, что мне наказывал отец перед тем, как отправиться в долгое плавание: «Чтобы победить страх, надо заглянуть ему в глаза!»
Мы с друзьями заглянули в глаза страха, и вот что из этого вышло.
Старый манза, хозяин дома, на крыше которого мы сейчас стояли, рассказывал, что весь район Пекинской, от японского консульства до выхода к Семёновскому ковшу, был местом, где несколько сот лет назад стоял храм народа Чжу. Храм – это что-то типа нашей церкви, только, конечно, в десять раз больше. Дядюшка Мо даже рассказывал, что в тот момент, когда корабль «Америка» вошёл в нашу бухту, на всю территорию Владивостока было всего лишь два домика. Даже не могу себе представить: вместо города был лес, а в лесу стояли только две фанзы. Это были фанзы,