устроитесь, напиши.
– Конечно.
– Ну почему, почему все так?! – не выдержала Инга. – Ведь все хорошо, все нормально было. Ладно бы война, но сейчас, в мирное время, почему такое?
– Я пойду, а то поздно уже.
– Подожди, – хотела остановить ее подруга – не уходи, поговорим еще, я тебя потом провожу, останься.
– Хорошо.
В комнате вновь воцарилось молчание. Инга медленно отошла от окна, подошла к подруге, прижала ее голову к себе, и начала не спеша гладить ее по волосам:
– Мне тебя будет очень не хватать.
Из остальной части квартиры послышался голос брата Инги:
– Где, где она?
Он влетел в их комнату, резко затормозил, медленно выпрямился и холодно посмотрел на Ольгу:
– Вон из моего дома, дочь оккупанта, возвращайтесь в свою Россию – зло прошипел он и пальцем указал на дверь.
Слезы брызнули из глаз Ольги, она быстро и плотно прижала ладони к лицу. Всхлипывая, она пошла к двери, медленно переступая ногами, как будто увязла в тягучей грязи.
– Йонас, – крикнула Инга – как ты можешь?
– А как они могут? – не уступал по громкости сестре брат. – Как они могут издеваться над нашим народом?
– Что? Что она тебе сделала? Как она над тобой издевалась?
– Ты не понимаешь. Они очень долго угнетали наш народ, искореняли наш язык, культуру, заменяли ее своей, заставляли работать на себя. Но, слава богу, национальное самосознание не умерло, и пришло время его реализовывать.
– Это не твои слова.
– Да, не мои. Ну и что? Какая разница, если они эхом отдаются в моем сердце. Если эхом отдаются, значит, все равно, что мои.
– Вы же любили друг друга.
Брат отвернулся от прямого взгляда сестры:
– В жизни человека, – начал он, несколько погодя – возникает момент, когда он должен делать выбор. Для меня, любовь к Родине дороже.
– Любовь к Родине? Посмотри, как ты одет: коричневая рубашка, на плече эмблема, как свастика, ты настоящий фашист.
– Молчи, дура!!! – воскликнул Йонас, подошел и ударил Ингу по щеке. – Мы патриоты, люди горячо любящие свою Родину и свой народ, готовые отдать жизнь. Не смей называть меня фашистом.
Это была большая ссора. Брат с сестрой долго не разговаривали, старались не сталкиваться друг с другом в небольшой квартире, нервно огрызались на попытки, волновавшихся родителей сдвинуть вражду в сторону перемирия; делали все возможное, чтобы пораньше улизнуть из дома и вернуться попозже. Время шло, обстановка в стране со временем стабилизировалась. Инга стала менее критично относиться к словам брата о патриотизме. Часто слыша по телевидению и вокруг себя, мнения авторитетных людей по поводу этого вопроса, стала находить рациональное зерно в словах брата. Они не устраивали, какой-то конкретный акт примирения, но их отношение друг к другу, пусть медленно, не сразу, но смягчилось. Ни она, ни он в последующем старались не вспоминать этот грустный эпизод.