всю ненависть и злость, что пропитывала его с каждым взмахом мечей.
Свет услышал тревожные голоса рядом. Он понял, что лежит тут очень долго, непозволительно долго для обычного человека – так долго пробыть под водой не смог бы никто. Он с шумом поднялся, для спокойствия друзей еще более громко отдышавшись, хотя никакой необходимости в этом не было – хоть сейчас падай в воду и лежи, наслаждайся спокойствием холодной осенней воды; пока не замерзнешь.
Первым заключил его в объятия Великий славинский князь. На правах родственника, наверное. Потом уже Свет и не пытался отличить, кто пытался притронуться хоть одной рукой к герою – знакомые, незнакомые. Наверное о непобедимом охотнике слышали все; многие рагистанцы видели его на ристалище. А теперь герой, свершивший очередной подвиг, был рядом. Чей-то голос, смутно знакомый Свету вдруг пробился сквозь общий гул ликования:
– Жаль, что здесь нет достопочтенного Би Рослана!
– Да, – с жаром поддержал Рамир, – хроника сегодняшней битвы стала бы жемчужиной его «Истории подлунного мира».
– Ого, – оторвался от чьих-то рук охотник, – уже есть и такая?
– Есть, – отчего-то засмеялся герцог франов, – только тебе ее читать будет неинтересно.
– Почему, – Свет тоже улыбнулся, а потом чуть нахмурился, сделав вид, что обиделся, – неужели ты думаешь, что я умею только мечами махать?
– Нет, – Рамир прекрасно понял, что Свет нахмурил брови совсем не всерьез, – просто эта летопись о тебе, о твоей жизни. Твой наместник в Шахрихане читает нам по новой главе каждый раз, когда мы собираемся у него в гостях.
– Ну что ж, – опять улыбнулся Свет, – придется заехать к нему в гости, почитать, что там напридумывал мой друг…
– Заедешь, – похлопал по крепкому плечу теперь уже Ширко, – и в Шахрихан заедешь, и к нам, в Зеленград – тебе всюду будут рады, брат. Тебе ведь некуда больше спешить?
Он тут же пожалел о своем вопросе, потому что улыбку с лица охотника словно смыло холодной водой.
– Нет, брат, – он тоже обнял за плечи Ширко, – есть еще дела, которые ждут меня…
Про себя он добавил: «…и не только в этом мире».
Между тем забот хватало и здесь. Как и после любой битвы, предстояла не менее тяжелая кровавая работа. До позднего вечера победители, а больше них – немногие побежденные под надежной охраной – сносили к месту погребения тела. В небе противно и жалостливо кричали черные птицы. Они словно чувствовали, что никакой добычи им здесь не оставят. Может, у кого из победителей и была мысль оставить тела на поругание диким зверям и птицам, но этому дружно воспротивились сразу три командира – те, кто привел на битву воинов. Никто не знал точно, где находится та межа, что разделяла три государства; так что каждый из них мог сейчас заявить, что не потерпит такого безобразия на своей земле. И уже в начавшейся ночи на перекрестье дорог вырос огромный курган. Он, по замыслу