ть и по капле…», «Любовь: нежность и провокация») изданы и «живут» уже не только в интернете, но и у меня дома. Для меня было огромной радостью и определенным рубежом жизни наконец подержать свои книги в руках и передать их со временем сыну, внукам как часть моей души, личности, судьбы. Тем более, что первое свое стихотворение я написала в 9 лет. О том, как девочка Ира обиделась на мою сестру, тогда еще тоже 7-летнюю девочку. Даже помню его до сих пор наизусть. И уж простите за детский слог.
Прибежала Ира к Любе,
А у Любушки дела:
Села Люба к себе в кресло,
Посмотрела, всё ль на месте,
Принялась лепить слона.
«Что за диво! Как красиво!» —
Закричала Ира вмиг.
Любушка, услышав крик,
Голос Ирочкин узнала.
«Правду ль ты сейчас сказала?
Правда, слоник мой хорош?
Неужели он пригож?!»
«Правда, правда! Я не вру.
Но сейчас уже в саду
Продается эскимо,
И давно пора в кино,
Ведь уже четвертый час!»
«Да, но я ведь занялась…
Ты пойдешь в кино одна —
У меня сейчас дела!
«Да бросай ты всё, Любаша!»
«Ой, на плите у меня каша!»
Люба встала, всё убрАла
И бегом скорей из зала!
Любу Ира не взлюбила
И немного загрустила,
Что пойдет в кино одна…
Вот пока и все дела.
Мораль, как говорится, налицо. Как и огрехи.
Конечно, ни в одной из трех книг я его не публиковала, как и основные стихи этого сборника. Но, когда обнаружила, что огромное количество черновиков и стихотворений затерялось в моих папках и тетрадях, как-то по-матерински их пожалела и решила дать им право жить, как и изданным. Некоторые стихи из 4 -ой книги уже появлялись в предыдущих, но не в полном объеме или в другой версии.
Это не самые лучшие мои стихи; написаны они в основном в очень трудный и болезненный для меня период, который приходилось преодолевать и медикаментозно, не только арт-терапией. Разорванность души, всего мира, потеря родных людей, самой логики жизни – и, можно сказать, возвращение с того света. Поэтому предлагаемое вам в этой книге не дотягивает до художественного совершенства и, может быть, останется по-прежнему понятной лишь мне…
«Как глупо быть понятной всем —…»
Как глупо быть понятной всем —
Как будто спица в колесе.
Пускай меня поймет лишь тот,
Кто спотыкался о фокстрот!
«Я б могла средь закатов бежать…»
Я б могла средь закатов бежать
Босиком до рассветов с улыбкой!
Но на свете так трудно понять
ЧЕЛОВЕКА средь праздного крика…
«А мне нипочем ни мороз, ни проклятия…»
А мне нипочем ни мороз, ни проклятия,
Ни чей-то напыщенный взгляд!
Я была уже в смертном платье —
И меня отпустили назад.
Сыну
А если оглянуться – только рвань
От сцен, от букв, от неуемных «дай мне»,
И только маленький, смешной пацан
Дает весь смысл прожившей век свой даме.
«Когда ты сможешь видеть тишину…»
Когда ты сможешь видеть тишину
И слышать радугу, вспорхнув под небо,
То приходи ко мне, чтобы ко сну
Благословить – но о любви не требуй!
Пока та радуга себя плела
Из лент вчерашних девушек беспечных,
Я сотни раз тебя с дождем звала —
И сотни раз ты забывал о встрече.
Потом мир онемел. И тишина
Искала среди слов себе спасенье.
И я привыкла, что порой струна
МОЛЧАНЬЕМ обличает преступление!
Когда же я привыкла к тишине
И отдала все радости на небо,
Ты вспомнил, глядя в небо, обо мне
И вновь вернулся – но любви не требуй!
Не потому, что стала я как лед,
Которым удобряет кто-то вИски,
А потому, что только идиот
Захочет участь вечной одалиски!
Мечтай!
Мечтай!.. Какая шалость и забава!
Там, за чертой, глобальный рой гудит,
Но неприкосновенно