полиции описывать похитителя, но, кроме того, что одет он в странный светло-голубой костюм, сильно напоминающий одежду сборщика риса, а лицом и фигурой – один в один древний грек с барельефа, ничего примечательного не заметила. Переодень его и наклей бороду – ни в жизни не узнаю. Бестолковый я человек, непутевый! Даже преступника толком описать не в состоянии.
Так я и ехала в этой жуткой машине, ругая себя за все на свете: за то, что живу на окраине, что водительское уже три года лежит на полочке, а я так и не заработала на собственный автомобиль, что до дома не ходит метро, и, конечно за то, что села в машину к маньяку. В этом я ни капельки не сомневалась – он точно маньяк, и убьет нас обоих! Ну кто еще возит в багажнике своего автомобиля связанного ребенка?! Одного только я не могла понять: зачем, если ты в своем уме, останавливаться и подбирать попутчика, с таким-то грузом? Если ему еще одна жертва понадобилась, то почему до сих пор не тюкнул меня по голове, не связал? Вразумительного объяснения в моей голове так и не появилось.
По всей видимости, покер фейс сработал, водитель, не заметил, что я его разоблачила, и, притормозив у следующего ночного магазина, скрылся за его дверями. Мысли мои лихорадочно метались, в голове гремело, как колокол: "Спасти ребенка, надо спасти ребенка!". Вряд ли мужик вез его в элитный детский дом или в богатую приемную семью, раз так безжалостно связал. Повезло, что маньяк такой не профессиональный – оставил не связанную жертву номер два наедине со связанной номер один, да еще и машину не запер. Грех этим не воспользоваться!
С одной стороны дороги, где мы припарковались, расположились три магазина, с другой – лес, а за ним микрорайон из десятка высоток, в котором я и жила. С детства знала этот лес как свои пять пальцев – каждое лето гостила у бабушки. Пусть попробует маньяк меня там найти!
Не медля ни секунды, я выскочила из машины и кинулась к багажнику.
Ужасный ребенок умоляюще смотрел на меня. Оказывается, у него даже рот был заклеен скотчем! Глаза соответствовали размеру огромной головы – тоже огромные и грустные. Стиснув зубы, пытаясь понять, жалко мне его или нет, я потянула ребенка на себя.
Ох! Какое это было отвратительное ощущение! Как будто я взяла на руки студень, без костей, без мышц, просто расползающуюся жирную массу. Скорбные глаза ребенка дали мне понять, что ему и самому известно, какой он противный.
* * *
Я бежала по лесу с уродцем на руках, сзади мелькал фонарик маньяка. Он двигался хаотично, мигая светом куда попало. Я могла бы даже спрятаться в кустах, он не заметил бы меня. Но вместо этого я только и делала, что цеплялась каблуками (черт бы их подрал) за корни деревьев. «Только бы получилось добраться до дома!», – я задыхалась, силы мои таяли. Почему-то ребенок был непомерно тяжел, даже слишком, для своего роста, словно это и не ребенок вовсе. Но тогда кто? Превозмогая отвращение и крепко прижимая водянистое к себе тело, продолжала бежать. На мое лицо налипала паутина, ноги гудели, руки отваливались, но страх