хрусталь и фарфор, горы старых книг и пластинок, которые он собирался рассортировать позже. Еще он нашел Евангелие и много записей Джорджа Джоунса и Чарли Прайда. Чарли Прайд напомнил Квину о дяде. Его песни всегда звучали, когда они собирались за ужином.
Раскопал Квин и две бутылки старого виски, которые Хэмптон хранил до лучших времен или, возможно, просто забыл среди хлама. Бирка на одной из бутылок гласила: «Счастливого Рождества. От семейства Стэгов».
Квин раскупорил зубами бутылку и достал из шкафа коричневую куртку дяди, ту самую куртку, которая была на Хэмпе в день, когда Квин потерялся в лесу. Бум бродил у костра неуклюжей тенью, держа в руке совок и наблюдая, как превращается в пепел память десятилетий. Квин вручил бутылку Буму, и тот, прочитав бирку в свете костра, одобрительно кивнул.
– Мой надзиратель говорил, что эта штука – корень всех моих проблем.
– Тебя слишком сильно тряхнула жизнь.
– Ценю за то, что ты меня не осуждаешь.
– Пока ты отвечаешь мне взаимностью.
Порывистый ветер толкал их в спину, свистел в ушах. Бум сделал продолжительный глоток и вернул бутылку Квину. Они пили, пока ночь не опустилась над фермой. Стало холодать, температура воздуха резко падала. Квин был благодарен дяде за теплую куртку и костер. Мелькнул в огне лоскут старого цветастого платья, которое, как он хорошо помнил, тетя надевала на один из его дней рождения. Ткань зашипела, обратилась в оранжево-голубое пламя и исчезла.
Часом позже на гравиевую дорожку въехал большой грузовик. Лучи его фар осветили дом и примыкающее поле. Из кабины вышли двое неизвестных. Квин и Бум переглянулись. Квин передал Буму полупустую бутылку и направился к грузовику.
Пока две плохо различимые фигуры стояли в приглушенном свете фар, Квина пронзило знакомое ощущение своей обнаженности и уязвимости. Ему хотелось иметь при себе оружие, желательно его М-4, но эта мысль тотчас его смутила. Одна из фигур выступила вперед, и даже на расстоянии, несмотря на прошедшие годы, он узнал резкие черты лица Джонни Т. Стэга.
– Рад видеть тебя, парень, – сказал тот, протягивая маленькую руку. – Думаю, нам нужно обсудить сложившуюся ситуацию.
Джонни Стэг происходил из семьи обитателей холмов, самогонщиков, нечистоплотных фермеров, которые чурались общества. У них всех была одинаковая ярко-красная кожа и кривые зубы, побуревшие от мутной колодезной воды. Стэг отличался небольшим ростом, он не доходил даже до плеча Квина. На его лице играла постоянная улыбка, как у человека, ежесекундно радующегося жизни или находившего мир забавным. Квин из вежливости пожал протянутую руку, ожидая от Стэга подвоха. Его волосы были зализаны назад, и от него исходил запах дешевого крема после бритья и сигарет. Темный костюм сидел на нем плохо, на лацкане Стэг носил булавку в виде американского флага. Своего спутника он представил как брата Дэвиса, пастора его церкви.
– Брат Дэвис присутствовал на похоронах Хэмпа, но у него не было возможности выступить, – сказал Стэг. – Он полагает, что мы оба