и закорючка Хэмптона внизу.
– Здесь кредит, – сказал Квин. – Вам придется доказать, что он не оплачен.
– Я полагал, что мы сможем обойтись без всей этой кутерьмы, – возразил Стэг. – Юристы лишь выхолостят все. Ты вернешь мне бумагу?
– Нет, – сказал Квин, сложив документ и сунув его в карман куртки. – Я покажу это своему адвокату утром.
Лицо Стэга осветил блуждающий огонек кривозубой улыбки.
– Всегда одно и то же. Пожалуйста, верни.
– Ты пришел в дом дяди через день после его похорон с каким-то грошовым пастором, чтобы отнять у меня землю, которой владело несколько поколений моей семьи. Неужели ты думаешь, что я буду смирно сидеть и молиться? Убирайся отсюда.
– Между нами была заключена сделка, – возразил Стэг. – А этот человек – священнослужитель.
– Мне известно, кто он, – сказал Квин. – Он очищал выгребные ямы во времена моего детства.
Брат Дэвис нахмурился и облизнул губы.
Бум подошел к Квину и молча встал рядом.
– Продолжим, Квин.
– Можешь поступать, как тебе заблагорассудится, – заявил Стэг. – С бумагами или без них, но твой дядя задолжал мне крупную сумму денег на закупку машин и личные цели. Аренда одного только гусеничного экскаватора стоит две тысячи долларов в неделю.
Квин кивнул и занялся работой. Стэг метнулся назад к машине, пастор последовал за ним с наглой ухмылкой на лице. Бум не отрывал взгляда от горящей кучи хлама, пока она не исчезла.
– Нам придется пробыть здесь всю ночь? – спросил Бум.
– Вроде того.
– У твоего дяди была еще одна бутылка?
– Мы эту еще не прикончили.
– Надо думать на два хода вперед. Разве не рейнджеры прокладывают путь?
Бутылка закончилась вскоре после полуночи. Большая часть ее содержимого досталась Буму, который лежал на спине рядом с костром, глядя в небо. Они долго молчали. Квин привык к продолжительным периодам молчания и ожидания, привык к разным звукам, умел различать их. Последние несколько лет черт знает что сделали с его слухом. Когда устанавливалась мертвая тишина, он мог слышать пронзительный и напряженный свист. Он напрягался в ожидании артиллерийского огня и взрывов, в ожидании мощного рева вертолетов перед их отрывом от песчаного грунта и посадкой в горах или на краю горной деревни.
Квин бросил пустую бутылку в огонь, присел на корточки и порылся палкой в горячих углях. Заговорил Бум. Квин с удивлением услышал его голос.
– Хочешь, расскажи мне об этом?
– Тебе интересно? – спросил Квин.
– Просто я думал, что ты не появишься в этом городе снова.
– Пока кто-нибудь из близких не умрет.
– Даже в этом случае.
– Ты что хочешь знать?
– Что тебя злит?
– Меня ничто не злит.
– Хорошо. Значит, ты разыгрываешь роль.
– Не разыгрываю, – возразил Квин.
– Вижу, ты тоже получил «Пурпурное сердце»[1].
– Меня ранили. Но рана незначительна. Моя проблема с армией