нос во сне. Ее не разбудили ни перебранка, ни ворчание графа, обнаружившего, что покои, соседствующие с его спальней, заперты, ни даже поцелуй – Раду не смог отказать себе в удовольствии почувствовать вкус ее губ перед уходом.
9
Записка, придавленная ниткой радужных опалов, гласила, что Его брыгово Сиятельство собирается навещать меня по средам и субботам. Радуйся, Лира! Рассерженно фыркнув, я смяла и бросила бумагу под кровать. Опалы я бы с удовольствием швырнула туда же, если б не предчувствие, что граф меня на этой нитке повесит.
Проснувшись поздним вечером, я долго соображала, где нахожусь, – кровать лишь ненамного шире моей кушетки, жесткий матрас, жесткая подушка, тонкое одеяло, темная громадина шкафа, прогоревший камин, белеющие штукатуркой стены без следов какой-либо обивки, голый каменный пол с единственной шкурой у постели. Потом сообразила, что, кроме одеяла, укрыта еще и мужским плащом с толстым меховым подбоем, увидела записку и наконец узнала спальню графа – я была в ней однажды, шесть лет назад, когда он очнулся после нападения мантикоры и впервые почувствовал зов флера.
Я поманила магический светильник, силясь прочитать убористые строчки.
– Ярче!
Зашипела, когда брызги света ударили по глазам, проморгалась и наконец разобрала: «Вынужден тебя покинуть – дела. Постараюсь выкраивать время по субботам и точно буду по средам. Р.В.»
«Р.В.» – Раду Виоре, но все, кроме Галии, звали его по титулу – Йаррой.
– «Вынужден покинуть», – бухтела я, рассматривая в зеркале пятно на шее. Удивительно, но других следов в этот раз больше не было, даже на руках. – Да чтоб вы провалились!
Само собой, такого удовольствия он мне не доставил. Не провалился, не утопился, не свалился с лестницы, чего я ему искренне желала, его даже холера не брала! И регулярно приезжал в замок.
– Тимар, что любит твоя сестра?
– Что, простите?
– Орейо, у тебя со слухом проблемы? – Амулет связи искажал голос, и казалось, что граф страдает зубной болью.
– Лира… Секунду… Молочный шоколад с изюмом, свежие вишни, верховую езду, шелк, но только тот, что легкий, плотный ей не нравится, кашемир, замшевые митенки, жемчуг и дамские романы, особенно истории об Эванджелине.
– О ком?
– «Эванджелина – повелительница духов», «Эванджелина – несчастье короля», «Эванджелина – искушение шейха» – неужели не слышали? – Тимар прикусил палец, чтобы не рассмеяться.
– Слава Светлым, нет.
– Кроме того, она учит ассаши и недавно жаловалась, что свитков не достать – не то что подлинников, но даже копий.
– Ясно. Благодарю.
– Не за что, Ваше Сиятельство.
Хуже всего было по средам.
По субботам князь устраивал приемы, покидать которые раньше Его Светлости было, мягко говоря, неразумно, и потому граф приезжал в замок поздней ночью, всего на несколько часов – утром в Рассветном начинались маневры флота. Я же к его появлению успевала вымотаться на полосе препятствий так, что засыпала на ходу,