не сводила глаз с центра города, который находился далеко к северу от нее. Когда она думала о том, какое расстояние отделяет ее от города, у нее подкашивались ноги, но она заставляла себя идти. Слабость – порождение страха, а бояться она отказывалась.
Над местными глинобитными зданиями возвышалась одинокая желтая башня цилиндрической формы. Ее украшали кольца из красного камня. Хелес услышала, что с ее стен доносится лязг, и поэтому старалась идти – или, точнее, ковылять – как можно тише. Она была не в настроении и не в состоянии разбираться с душекрадами или начинающими авантюристами. Душа Хелес принадлежала только ей, и она должна была попасть в город.
Хромая между домами и лачугами с той скоростью, на которую она была способна, Хелес заметила небольшую компанию одетых в кожаную одежду людей, которые окружили наковальню. Под слоем пота и сажи на их руках и торсах можно было разглядеть алые кольцевые шрамы. Чем крупнее был человек, тем больше у него было шрамов. Хелес не раз арестовывала банды душекрадов и умела их отличить. Она не знала, какие острые инструменты тут куют, но они явно не предназначались для добрых дел, и поэтому она поплелась дальше, мечтая скрыться из виду. Никто не заметил ее, никто не крикнул ей вслед. Она шла с высоко поднятой головой и навострив уши – несмотря на то, что в одном из них раздавался пронзительный звон.
В одном переулке она нашла выброшенный кем-то костыль – он лежал на куске дерюги. Мешковина и костыль – в общем, именно так теперь выглядели могилы в Араксе; это добро, очевидно, принадлежало нищему, которого утащил в ночь какой-то алчный головорез. Хелес заскрипела зубами, думая об этой несправедливости, но, засунув треснувшее навершие костыля под мышку, она виновато поблагодарила душекрадов за подобное скудоумие. Им нужно было только одно: души. Бесчисленное множество раз она находила кошельки и перстни, брошенные рядом с окровавленной одеждой, словно для убийц они представляли такую же ценность, как доска или кусок папируса. Хелес думала о том, какой жизнь была в древности, когда разбойники забирали либо деньги, либо жизнь, но не то и другое одновременно. Теперь же им была нужна только жизнь.
Общество, в котором убийство остается безнаказанным, перестает быть обществом.
Превращая свой гнев в силу, которая приводила в движение ноги, Хелес увеличила скорость. Она старалась держаться в тени – и для прохлады, и ради скрытности. Ее костыль негромко постукивал по песку. Шум, который раньше казался таким далеким, усиливался, хотя она была готова поклясться, что ни на шаг не приблизилась к башням.
Если оживленный центр Аракса был бушующим огнем, то Просторы – разбросанными в стороны тлеющими углями. Кое-где – например, там, где она находилась сейчас, – виднелись обугленные балки и пепел. В других местах они все еще тлели, изо всех сил стараясь гореть так же, как центр города. Хелес это радовало: людные, залитые светом улицы даже в Араксе были менее