труда всегда приносит счастье. Одновременно вы считаете трудолюбие величайшей добродетелью. Поэтому для вас религия – страдание. Если бы любой труд был страданием, тогда заключённые одиночных камер были бы самыми счастливыми людьми на земле. Но, кажется, это не так? Ложная идея о том, что любой труд есть страдание, была внушена вам в школе, где вы совершали тяжёлый и бесполезный труд, забивая свою голову мёртвыми словами. Неудивительно, что некоторые из вас испытывают отвращение к любому труду. Факт остаётся фактом: вы хотите потреблять книги, фильмы и музыку. А ведь есть люди, которые всерьёз считают, что Майкла Джексона можно приравнять к Бетховену! Они утверждают, что современная музыка – попросту альтернатива классической. Это подобно тому, как в Америке имбецилов называют «альтернативно одарёнными». Будьте честны: если имбецилы имеют какое-то дарование, которого обычные люди не имеют, тогда они должны преподавать в школах. Впрочем, я не удивлюсь, если через полвека в ваших школах будет происходить что-то подобное.10
Искусство можно потреблять, а можно с помощью искусства усовершенствовать себя. Трудиться над собой. Но здесь тоже происходит фатальная ошибка. Вы убедили себя, что любой труд тяжёл и приносит страдание. Значит, считаете вы, любое подлинное искусство должно быть тяжёлым, а восприятие его должно приносить страдание. Это легко заметить на европейских и американских фильмах. Огромное множество их – это так называемые фильмы на один вечер, фильмы для потребителя. И есть небольшое число фильмов, смотреть которые невыносимо, досмотреть которые до конца крайне сложно. Вы рукоплещете им и называете их настоящим искусством. Я полагаю, нельзя сделать ошибки хуже.
Истинное искусство неразрывно связано с красотой.
Один немецкий поэт написал: «Красота есть не что иное, как начало ужасного, которое мы способны вынести. И мы восхищаемся им потому, что оно не уничтожило нас».11 Это подобно обращению к могущественному идаму.12 Если идам по-настоящему силён, то при его появлении вы испытаете чувство восторга и одновременно страха. Этот страх объясним, ведь слишком сильные впечатления способны разрушить сознание человека. Но никогда вы при его появлении не испытаете чувства отвращения и скуки, что возникают при просмотре современных фильмов для интеллектуалов, которые вы ошибочно считаете высоким искусством.
Настоящая красота сложна. Положите рядом камень и цветок. Оба красивы в своём роде. Но цветок гораздо сложней камня. Нужно больше усилий, чтобы понять его красоту. Соната Бетховена ещё сложней. По-настоящему сложную красоту невозможно понимать без усилий и без развития ума. Но потребитель не привык прилагать усилия. Поэтому настоящая красота умрёт, если относиться к искусству только как к объекту потребления. Полагаю, что она уже умирает. Обратите внимание, что во второй половине двадцатого века в Европе не появилось ни одного великого композитора.13 Правда, я не исключаю, что я ошибаюсь. Возможно, и сейчас существуют истинно