происходящие в стенах этого купе весь последний час, вполне могли сойти за «смертельный номер», учитывая, что наш состав нëсся по просторам «праведной» Анжерской империи.
– Такие живут… у вас на родине? – спросила я, вновь обратив своë внимание на бронзового слонëнка месье Барнабы. – Ведь вы из Бенгалии?
Проводник смущëнно пожал плечами:
– Я не уверен.
Меня не удивила его загадочная амнезия. Я осталась одна на улицах Люцерны будучи уже вполне сознательной девочкой и потому прекрасно помнила, откуда меня привезли в столицу. Но по империи бродило немало волшебников, кто и вовсе не знал ни своих родителей, ни своих корней.
Я замолчала, боясь огорчить месье Барнабу касанием этой темы, и отправилась к тележке, чтобы налить Эрпине питьевой воды.
Едва я коснулась кувшина, проводник привычно завозмущался: «мадемуазель, я налил бы сам!..» Однако я намеренно не просила его о помощи. Суета успокаивала меня. Теперь, когда все операции были позади, мне только и оставалось, что подносить Эрпине воду и необходимые лекарства.
Укротитель болезненно вздохнул, когда я приподняла его голову от подушки. Не открывая глаз, он сделал пару глотков и вновь обмяк, охваченный нестерпимой опиумной сонливостью.
Я сделала, что могла. И дальнейшая судьба Эрпине отныне не зависела ни от моих врачебных навыков, ни от воли святой инквизиции. Еë могло определить только время. Великое и безжалостное. В равной мере способное как исцелять, так и обращать человека – и всë созданное им – в пустынный песок.
Месье Барнаба хлопнул себя по коленям и по-черепашьи медленно поднялся на ноги. Казалось, он намеревается удалиться, смущëнный своей неожиданной бесполезностью; но в то же время – совсем не хочет покидать купе – единственное место, где он мог хотя бы ненадолго побыть собой.
Бенгалец всем сердцем нуждался в компании похожих на него людей, но, очевидно, боялся стать для меня обузой. А я боялась отвлекать его от дел – и потому молчала…
– Отдыхайте, мадемуазель. – Он поклонился мне и уже обернулся к двери, когда я отчаянно окликнула его:
– Постойте, месье Барнаба!..
Мне был до дрожи необходим собеседник – лишь бы не оставаться в купе один на один с искалеченным другом и не слышать неумолимого стука колëс.
И мне показалось, месье Барнаба почувствовал это.
– Расскажите, что с вами приключилось? – попросил он, вновь с готовностью усаживаясь на стул. – И как вы оказались в этом вашем… цирке?.. – бенгалец произнëс слово «цирк» с каким-то особенным, благоговейным придыханием. Неудивительно! Уверена, он успел вообразить это чудное место надëжным пристанищем столичных ведьм и колдунов… и, должна заметить, сделал это отнюдь не безосновательно.
– Это долгий рассказ, месье Барнаба. – Я кивнула головой на его тележку, справедливо заключив, что лишившись обилия напитков и газет, недовольные пассажиры могут запросто отправиться на поиски своего нерадивого проводника. –