мы окажемся наверху, то, по крайней мере, выиграем время, пока преследователи сообразят, куда мы делись.
Пропускаю Дилана вперед, стою задрав голову, пока не убеждаюсь, что он крепко держится за скобы и уверенно поднимается вверх. После этого лезу наверх сам. Мое не до конца зажившее плечо начинает противно ныть. Свинство.
Оказавшись на крыше верхнего контейнера, Роу заваливается на спину, прикрывает глаза и тяжело дышит. Похоже, ему досталось сильнее, чем я думал. Скорее всего, на время побега адреналин вытеснил боль, которая теперь пришла за расплатой.
Смотрю вниз с высоты двух контейнеров: пока никого. Снова оборачиваюсь к лежащему Дилану. Пнуть и заставить подниматься не вариант. Если у него откроется какое-нибудь внутреннее кровотечение, лучше не станет.
Поэтому сажусь рядом, скрещиваю ноги, снимаю лямку сумки с плеча. Вспоминаю про плазменный пистолет в заднем кармане, убираю в сумку, так, чтобы не мешал, но чтобы при необходимости его можно было легко и быстро достать.
– Что случилось? – спрашиваю. А еще где остальные и какую информацию пытались выбить из Дилана головорезы в номере мотеля? Но это слишком много для одного вопроса.
Мой спутник с неохотой открывает глаза и поворачивает голову в мою сторону. Откровенничать ему не хочется, но в то же время хватает ума понять, что сейчас мы в одной лодке.
Дилан снова закрывает глаза, будто смиряясь с неизбежным, и начинает:
– На нас вышли у шлюзов, спросили, занимаемся ли мы перевозками. А мы, конечно же, занимаемся. В основном, именно на них и зарабатываем. Пригласили переговорить непосредственно на складе, посмотреть груз.
– Там вас и взяли, – догадываюсь.
Дилан мрачно хмыкает.
– А то. Пятеро, и все с пушками. Повязали, обыскали, нашли документы, пропуск на станцию. Стали требовать переписать на них «Ласточку».
Встаю, прохаживаюсь по крыше, смотрю вниз: пока никого.
– И что, переписали? – поддерживаю беседу, потому что, чувствую, что Дилан без толчка не продолжит.
Роу со стоном приподнимается и садится, для верности опираясь отставленной назад рукой на поверхность крыши. Получаю негодующий взгляд. Похоже, он не поленился подняться как раз для того, чтобы наградить меня им.
– А что бы ты сделал, когда у виска твоего отца держат дуло плазменного ружья?!
– Весомо, – соглашаюсь, снова сажусь, подальше от Дилана и ближе к краю, чтобы иметь возможность осматриваться. – Только почему угрожали твоему отцу? А не наоборот? Разве «Ласточка» принадлежит не ему?
Дилан морщится, при заплывшем глазе зрелище то еще. Таким лицом вполне можно пугать слабонервных.
– После маминой смерти отец переоформил судно на меня. – Снова удостаиваюсь далеким от дружелюбия взглядом. – Только не спрашивай почему. Отец так решил, я не спорил.
Какой послушный сын. Дяде бы моему такого племянника. А я что? Я мастер не оправдывать ожидания.
– И выбивали они из тебя коды доступа к кораблю? – уточняю. Картинка начинает