до меня, но так и не решилась коснуться.
Он не смотрел на меня. Не сразу.
Сначала его цепкий, ощупывающий взгляд, какой бывает только у ментов, скользнул по Лерке – её опухшим от слёз глазам, дрожащим рукам, сжатым в кулаки. Потом по бутылке на столе, к которой мы с ней уже изрядно приложились. Затем по кровати – аккуратно заправленной, будто здесь никто и не спал. Никогда.
Касьянов обшарил взглядом каждый миллиметр подсобки. Смотрел куда угодно, только не на меня.
Будто если не видеть – значит, этого нет.
Витя всегда умел врать самому себе. Его губы сжались в плотную линию. Он всё понял про нас с Леркой. Осознал, что именно между нами произошло.
Здесь, прямо в этой комнате. Только что.
Он тупой, но не дурак. Впрочем, догадаться было несложно. Запах нашей страсти до сих пор витал в воздухе, подстёгивая уязвлённое мужское самолюбие Витька.
Морда Касьянова раздалась, стала сытой, лощёной, как и полагается полковнику.
Он теперь полковник. Кто бы сомневался? Всё идёт своим чередом, жизнь продолжается.
– Лерочка… – его голос дрогнул, и он резко откашлялся, пальцы нервно потянулись к воротнику рубашки, расстегнули верхнюю пуговицу, словно ему нечем было дышать. – В машине подожди.
– Вить…
– Уйди, сказал! – повысил голос.
Она резко вскочила со стула, как в жопу ужаленная. Проходя мимо меня, бросила сквозь зубы:
– Чтоб ты сдох, козлина! Ненавижу тебя, Барсов!
В этом вся Лерка – одной рукой нежно держит меня за хуй, другой – безжалостно сердце с мясом вырывает.
Дверь захлопнулась с таким грохотом, что задрожала посуда на столе.
Тишина.
Проводив жену взглядом, Витя тяжело опустился на её место. Снял фуражку, положил её на стол, пригладил рукой мокрые от пота волосы на макушке.
Он носил обручальное кольцо в отличие от жены. Оно было неестественно большим и широким. Чтобы сразу в глаза бросалось? Видимо, Касьянов гордился этим браком неимоверно. Ему по статусу положено.
Не спрашивая разрешения, не церемонясь, Витя налил полстакана водки. Себе. Выпил залпом, морщась, будто глотал не алкоголь, а собственную ярость.
Только тогда поднял на меня глаза.
– Ты нахуя её напоил, Барсов? Она же в клуб ходит… Анонимных алкоголиков.
Я фыркнул. Лерка? Да, она всегда была не промах выпить, но чтобы вот так… Лерка не алкоголичка, нет. Просто ебанутая на всю башку.
– Я не знал.
– Теперь знаешь. – Он поставил стакан на стол с таким психом, что тот едва не треснул. – Вернулся, значит?
– А ты думал, не вернусь?
Его губы дрогнули – то ли усмешка, то ли гримаса.
– Тебя объявили погибшим. Хуле тут ещё думать?
– Твоими молитвами, Витя. – Я наклонился вперёд, локти упёр в стол, въедливо вглядываясь в его рожу. – Сопротивление при аресте? Попытка побега? – перечислил статьи, которые мне пытались впаять во время отсидки. – Ну, ты и сука, Касьянов! Я же знаю, что это ты мне контракт смертника выхлопотал, гандон. Подстраховался? Хотел, чтобы наверняка?