стояла в дверном проеме, неодобрительно поджав губы. Ее морщинистое лицо выражало строгость и легкое раздражение.
– Госпожа Небет, – Мерит поспешно поднялась, склоняя голову. – Я… я изучала списки ритуалов.
– Ритуалов, которые не применялись уже тысячи лет? – Небет подошла ближе, ее взгляд упал на развернутый папирус. – Праздное любопытство, дитя мое, не путь к истинной мудрости Тота. Есть дела более насущные. Верховный жрец Птамос недоволен последними отчетами из Мемфиса. Нужно подготовить сводку по храмовым запасам зерна.
Мерит почувствовала, как щеки заливает краска. Снова ее упрекают в бесполезных занятиях.
– Простите, госпожа. Я немедленно займусь. Но… могу я спросить? Вам знаком этот символ? – Она осторожно указала на странный иероглиф.
Небет прищурилась, наклонилась над папирусом. Ее губы скривились еще сильнее.
– Порча. Или ошибка древнего писца. Такое случается. Не обращай внимания на подобные изъяны. Сосредоточься на том, что ясно и упорядочено. Как сама Маат. А теперь – за работу. И сверни этот ветхий свиток, ему место в хранилище, а не на свету.
С этими словами Небет развернулась и удалилась своей размеренной, шуршащей шагами походкой.
Мерит осталась одна, глядя на папирус. Порча? Ошибка? Нет. То, что она почувствовала, не было ошибкой. Это было послание. Древнее, непонятное, пугающее. И оно было связано с тем, что происходило за пределами упорядоченного мира храмов и дворцов.
Она вспомнила обрывки разговоров, подслушанных у торговцев на пристани, у стражников у ворот. Странная болезнь скота в Дельте. Караван, бесследно исчезнувший в западной пустыне. Миражи, которые сводили с ума одиноких путников. Все это считалось обычными бедами, проделками пустынных демонов или гневом Сета.
Но что, если это не так? Что, если это звенья одной цепи? Что, если шепот, который слышала она, начинают слышать и другие?
Она аккуратно свернула папирус, но прежде чем убрать его, быстро, почти инстинктивно, скопировала загадочный символ на обрывок чистого листа. Ошибка писца… Владыка Тот не допустил бы такой ошибки в своем Доме.
Тревога, смешанная с запретным волнением первооткрывателя, охватила ее. Мир казался таким же прочным и сияющим, как золото на маске фараона. Но под этой блестящей поверхностью, где-то там, в бескрайних песках, куда редко заглядывал даже всевидящий глаз Ра, пробуждалось нечто древнее.
И оно шептало.
Эхо становилось громче. И Мерит чувствовала – рано или поздно ей придется прислушаться.
Глава 2: Глаза Пустыни
Западный караульный пост Меджаев был не более чем глинобитной хижиной и загоном для верблюдов, затерянным там, где изумрудная зелень Нильской долины сдавалась под натиском рыжего океана песков. Здесь воздух пах пылью, солнцем и тревогой. Камос, командир небольшого отряда, стоял, прислонившись к нагретой стене, и смотрел на бескрайнее марево пустыни. Его обветренное лицо было неподвижно, но в глубине карих глаз, привыкших