способность воспринимать культуру в разных ее проявлениях и ракурсах.
Конкретное знание сочеталось у Азадовского с историческим чутьем, блестящая эрудиция – с умением понимать поэзию, живопись, театр, не говоря уже о литературном мастерстве, с каким выполнен ряд его «чисто научных» работ.
Напрашивается мысль о «всеядности» ученого, пытающегося охватить разные области гуманитарной науки – фольклор и этнографию, библиографию, историю литературы, искусствоведение. Однако более уместным представляется в данном случае термин «разносторонность». Марк Константинович воспринимал культуру синтетически: фольклор и литература, искусство и литература были для него внутренне связаны; он рассматривал их целостно. Именно это восприятие определяет научную методологию Азадовского, ярко проявившуюся в его крупных и получивших признание трудах.
Наблюдение, сделанное С. В. Житомирской, уместно распространить на все области науки, в которых проявил себя Марк Константинович, но в первую очередь – на фольклор и фольклористику. Изучение народного творчества не ограничивалось для него специальными, «профессиональными» задачами – оно питалось его представлениями о роли и месте народа в развитии национальной культуры. Азадовского интересовали «глобальные» вопросы: вклад русской культуры в мировую, значение фольклора и фольклористических изучений для понимания национальной специфики и, в конечном счете, исторических судеб России.
Не случайно в своем итоговом труде «История русской фольклористики», подвергая ревизии общепринятую последовательность сменяющих друг друга фольклористических школ (мифологическая – теория заимствования – историческая и т. д.), Марк Азадовский предложил собственную концепцию, соединившую русскую фольклористику с развитием общественной мысли и общественных тенденций, с одной стороны, и русской литературой – с другой. Этот двухтомный многоплановый труд (в том виде, как его замыслил и пытался осуществить Марк Константинович) – масштабное начинание, соперничающее по своему месту в русской науке с четырехтомным трудом А. Н. Пыпина «История русской этнографии» (1890–1892).
Дорабатывая в 1947 г. «Историю русской фольклористики», ученый подчеркивал:
…основные вопросы изучения фольклора не могут быть разрешены вне широкой постановки вопросов генезиса того или иного жанра, как и всей народной поэзии в целом, причем проблемы генезиса русского былевого эпоса, сказки и песни не могут решаться изолированно в недрах только самой фольклористики или литературоведения. Они должны быть поставлены и могут решаться только в общей системе исторических наук11.
Убежденный в том, что заключенное в народе творческое начало – основа духовного развития, Азадовский уделял особое внимание проблеме «народности», основополагающей, с его точки зрения, для всей русской культуры. «Русская литература развивается под знаком борьбы за народность…»12 – этот тезис был для него исходным. Изучение произведений и