сообщалось о нескольких его дисциплинарных нарушениях. Первое относилось к весне 1903 г.: «Демонстративно ушел с урока французского языка 15 апреля и не являлся 16–18 апреля». Второе – к 16 октября 1903 г.: «Слишком плохо ведет себя на уроках Закона Божия». И третье – к 11 ноября 1903 г.: «Постоянно разговаривает и смеется на уроках немецкого языка». За каждое из этих нарушений гимназист понес наказание: «Был оставлен на один час»193. О прочих проступках и тем более «настроениях» Марка в кондуитном списке не упоминалось.
Под этим документом стояла подпись тогдашнего директора Иркутской гимназии Н. Н. Бакая194, не сочувствовавшего «левым» настроениям. Сознательно ли он умолчал о причастности Азадовского к группе революционно настроенной молодежи или же не был достаточно информирован, выяснить затруднительно.
В некрологе Н. Н. Бакая можно прочесть следующее:
Не без иронической улыбки, но зато с некоторой благодарностью вспоминают учившиеся в этих гимназиях своего строгого преподавателя и не менее строгого, но справедливого директора, всегда любившего ставить юношеству в пример свою скромную уединенную жизнь, а также свою любовь и рвение к науке195.
Архивное дело о переводе Азадовского из Иркутской в Читинскую гимназию завершается копией (или черновиком) письма директора к В. Н. Азадовской, и это позволяет нам сделать вывод, что родители, по размышлении, предпочли отказаться от своего намерения. Что было дальше, не вполне ясно. Известно лишь, что в течение года он вообще не посещал гимназию, занимался дома. Возможно, это был 1904/05 учебный год. Непонятно также, где он находился в то время, – в Иркутске или Хабаровске.
Не подлежит сомнению лишь одно: активное участие Марка Азадовского, наряду с его родственниками и близкими товарищами, в бурных событиях того времени. «По заданию эсеровской организации я лично также выступал в качестве агитатора на ряде митингов и собраний», – свидетельствовал А. Б. Ельяшевич в 1949 г.196 Думается, что и Марк не слишком отставал от своего друга: посещал митинги и собрания, распространял агитационные материалы… Вероятно, был автором нескольких прокламаций. Он вполне разделял народническую платформу социалистов-революционеров, хотя, возможно, и не в радикальном его течении, как, например, Гольдберг, Ельяшевич, Гдалий и Михаил Левенсоны, Моисей Прейсман и братья Файнберги, ставшие в 1905 г. эсерами крайней (максималистской) ориентации; некоторые из них участвовали в террористических акциях. Можно также предположить, что, поддерживая революционные устремления своих сверстников, Марк с меньшим энтузиазмом разделял их увлечение «сионизмом» (если толковать это понятие как духовное возрождение еврейства).
Осенью 1905 г. в Иркутске произошли события, которые потрясли весь город. 17 октября, во время очередного столкновения революционно настроенной толпы с местными черносотенцами, погибли братья Исай и Яков Винеры; их похороны вылились в гражданскую манифестацию.