на первые фольклорные выпуски «Библиотеки поэта» оказались разноречивыми. Сочувственно отозвался, например, фольклорист Ю. А. Самарин (ученик Ю. М. Соколова)519. Одобрение было высказано и в эмигрантской печати520. Менее доброжелательной была рецензия фольклориста И. П. Дмитракова521. С гневным, чуть ли не обличительным, протестом выступил (в центральной «Правде»!) Корней Чуковский, усмотревший в русских колыбельных песнях и статье Е. В. Гиппиуса… клевету на русскую женщину и выразивший сожаление, что к этому «нехорошему делу» приложил свою руку «такой авторитетный фольклорист, как М. Азадовский»522.
Так начиналась фольклорная серия «Библиотеки поэта». Следующие ее тома выходят (ежегодно) уже в не в «Малой», а в «Большой серии»: «Русская баллада» (изд. подгот. В. И. Чернышевым, вступ. ст. Н. П. Андреева) – в 1936 г.; «Русские плачи» (вступ. ст. Н. П. Андреева и Г. С. Виноградова) – в 1937 г.; «Былины» (изд. подгот. Н. П. Андреев) – в 1938 г. Имя М. К. как редактора отсутствует на титуле этих томов, однако его участие в их подготовке не подлежит сомнению.
Каждый фольклорный том «Библиотеки поэта» представлял собой своего рода антологию – собрание профессионально отобранных и научно обработанных текстов. Наряду с этими томами М. К. видел свою задачу в том, чтобы готовить к изданию научные фольклористические сборники, отражающие уровень и направления современной фольклористики. Первый такой сборник, подготовленный к лету 1933 г., получил название «Советский фольклор». Изданный в 1934 г., он был посвящен исключительно проблемам современного (нового) фольклора.
Идеология «обновления» определяла в СССР уклад жизни почти во всех областях. Строилось новое государство, формировалась новая общность («советский народ»), возникало новое искусство. Старые научные подходы уступали место новой методологии (особенно в области гуманитарных наук).
Появление «нового народа» предполагало и «новый фольклор», что обозначилось уже в 1920‑е гг. Темы и жанры, рожденные в годы революции и Гражданской войны, сказы, притчи и песни, бытующие в современной рабоче-крестьянской среде, – все это никак не напоминало те архаические былины, сказки и плачи, что записывали русские фольклористы накануне 1917 г. Рождался и множился «новый фольклор», призванный отразить «героику» советской эпохи.
Используя это понятие и даже приветствуя появление новых фольклорных форм еще в иркутский период, М. К. в то же время тяготел к традиционному восприятию фольклора и противился, как мы видели, политике его вытеснения из научного обихода. Но уже в начале 1930‑х гг., все более пропитываясь «новой идеологией», он стремится переосмыслить свой «старый» подход, поощряет и стимулирует обращение к новым темам, что определяло, конечно, и работу Фольклорной секции.
Это различие между «старым», «архаическим» фольклором (поэзия деревни) и «новым», возникшим под влиянием революционных процессов (фольклор Гражданской войны, рабочий фольклор, песни о Ленине и т. д.),