не ему сказала, а пообещала себе, а сердце так и кольнуло. – Обязательно подам, – повторила с большей уверенностью.
– Не тяните, Валерия Вячеславовна. Раньше сядем – раньше встанем, как говорится. Тем более если вы всё для себя решили.
– Решила, – подтвердила я. – Я могу простить что угодно, но не предательство.
– Согласен. Я тоже.
Глава 4
Лера
Вечером настало время уборки. Хоть в квартире и царил порядок, бывала я тут раз в несколько месяцев, и всё успело покрыться тонким слоем пыли. Ещё мама говорила, что убраться в собственном доме – всё равно что навести порядок в себе. Руководствуясь этим, я как следует пропылесосила и вытерла каждую полочку. Как насчёт внутренней уборки, не знаю, но отвлечься это помогло.
Резкий звонок в дверь застал меня за чисткой ванны. Сняв перчатки, я вышла в коридор. Игорь? А кто это ещё может быть? Очередные розы приволок? Как будто цветы могут время назад отмотать!
Посмотрела в глазок и быстро отперла дверь.
– Настя?
Дочь стояла на пороге с ярким розовым чемоданом.
– Пустишь?
Я посторонилась. Глаза у дочери были припухшие, волосы собраны в небрежный хвост, будто она торопилась как на пожар.
– Я не буду жить с этим козлом! – воскликнула она звонко, истерично, и в глазах у неё заблестели слёзы.
– Он – твой отец, Настя, – сказала я строго. – Не смей так про него говорить.
– Он – похотливый кобель! А эта… Она сука! Мама, какая же она сука! Я больше в универ не пойду, не хочу её видеть! Не могу! Они… Господи, я как представлю, меня воротит просто! – Дочь сорвала с себя шарф и кинула под зеркало. Нервно расстегнула куртку, под которой у неё оказалась только футболка с рисунком – лягушкой.
– Ты почему без свитера?
– Какой свитер, мам?! Папа и Лиза…
– И что дальше?
Дочь всхлипнула, глядя на меня глазами, так похожими на глаза её отца, только через призму слёз. Глубокий вдох не помог затолкать эмоции внутрь. У меня дрогнул подбородок, и шаткое внутреннее равновесие разлетелось к чертям собачьим.
– Мама, – всхлипнула Настька и кинулась ко мне в объятья. – Я их ненавижу, – прогундосила она мне в шею. – И его. И её. Я её подругой считала, всё ей рассказывала. Про папу рассказывала, как вы познакомились, а она…
– Всё в жизни бывает, – просипела я. – Отец…
Настя замотала головой. Она не хотела слушать и слышать, я её понимала. Попытки быть справедливой матерью рассыпались под грузом обиды. Я крепче обняла дочь, только сейчас понимая, как мне не хватало её поддержки. Он ведь не только меня предал, но и её – всех нас.
Ещё раз всхлипнув, Настя отстранилась от меня.
– Ты же не против, если я с тобой буду жить? – жалобно спросила она, превратившись из двадцатилетней девушки в мою маленькую девочку.
– Только за. Будем устраивать пижамные вечеринки и смотреть слезливые мелодрамы по субботам. – Во рту стоял привкус горечи, голос мой дрожал.