.

первенства неоспоримо и решительно осталась за городом Моггльтоном.

      Незнакомец между тем кушал, пил и говорил беспрестанно. При каждом ловком ударе он выражал свое одобрение и удовольствие снисходительным и покровительственным тоном; при каждом промахе делал гримасы и грозные жесты, сопровождаемые восклицаниями: «ах, глупо… осел… ротозей… фи… срам!» Такие решительные отзывы не преминули утвердить за ним славу совершеннейшего знатока и безошибочного судьи всех эволюций благородной игры в криккет.

      – Игра на славу… экзерсиции первейшего сорта… были удары мастерские, – говорил незнакомец, когда обе партии сгрупировались в палатке, после окончания игры.

      – A вы, сэр, играли когда-нибудь? – спросил Уардль, которого начинали забавлять энергичные выходки загадочного джентльмена.

      – Играл ли? Фи!.. двести тысяч раз… не здесь только… в Вест-Индии.

      – Как? Вы были и в Вест-Индии?

      – Был… по всем краям… во всех частях света… В Австралии три года.

      – Но в Вест-Индии должно быть очень жарко, – заметил м‑р Пикквик, – тамошний климат неудобен для криккетистов.

      – Все палит – печет – жжет – томит – нестерпимо! Раз большое пари… один уиккет… приятель мой, полковник… сэр Томас Блазо… бросать шары… я отбивать… Началось рано утром. Шести туземцам поручено делать переходы… утомились… повалились без чувств… все до одного… Блазо все кидал… держали его два туземца… устал, выбился из сил… я отражал… ни одного промаха… Блазо упал. Его сменил Кванко Самба… солнце запекло…. шар в пузырях… пятьсот семьдесят перебегов… Устал и я… немного… Кванко не уступал… победить или умереть… наконец я промахнулся… покончили… искупался, освежился… ничего… пошел обедать.

      – Что-ж сталось с этим джентльменом… как бишь его? – спросил Уардль.

      – Блазо?

      – Нет, с другим.

      – Кванко Самба?

      – Да.

      – Погиб на повал… никогда не мог оправиться… Бедный Кванко… умер… Печальный элемент.

      Здесь незнакомец приставил к своим устам пивную кружку, вероятно для того, чтоб скрыть от взоров публики взволнованные чувства, вызванные свежим воспоминанием трагического события: затем он приостановился, перевел дух и с беспокойством начал озираться вокруг, когда главнейшие криккетисты из Дингли-Делль подошли к м‑ру Пикквику и сказали:

      – Мы намерены, сэр, покончить нынешний день скромным обедом в трактире «Голубого Льва», смеем надеяться, что вы и ваши друзья не откажетесь почтить своим присутствием….

      – Само собою разумеется, – прервал м‑р Уардль, – к числу наших друзей принадлежит также м‑р….

      И он с вопросительным видом взглянул на незнакомца, который не замедлил дать полный и удовлетворительный ответ:

      – Джингль, сэр, Алфред Джингль, эсквайр – беспоместный и бездомный