бумаги ничто, по сравнению с тем, что видят твои глаза и слышат твои уши.
Когда Вероника дернулась и с ужасом посмотрела на меня, встал, чтобы уйти. Все стало понятно. Вот только, колкие слова вырвались быстрее меня. Видит Бог, задеть не хотел. Именно ее – нет, но привычная форма поведения действовала быстрее головы.
Она поняла, что я знаю о ней даже то, что она очень долго скрывает ото всех. Нет, люди догадливы, люди умеют замечать то, что мы так тщательно пытаемся спрятать за улыбками, но мы-то верим в другое. Мы верим, что никто и ничего не знает, что наша репутация чиста. Хотя… Даже в таком большом городе информация разлетается быстро, а сплетни в два раза быстрее.
Уж я-то знаю, о чем говорю.
Собрав общую картину в голове, мне не понравился ее итог. Казалось бы, куда ты лезешь, а я лез. Мне нужно было больше, мне хотелось знать все. Вот только все мог рассказать один человек. И это далеко не Юрий Аркадьевич, к которому я заглянул, прежде чем уйти.
Привычно открыв дверь, я на мгновение замер, вспоминая слова Вероники Михайловны о том, что необходимо стучаться. В какой-то момент поймал себя на мысли, что всегда, везде, куда бы ни заходил, пробовал сразу открыть дверь.
Почему именно так и откуда во мне это, я даже не скажу.
В какой момент я настолько обнаглел, что даже не замечаю своих поступков и действий?
– Можно? – уточнил у главного босса этой фирмы, который коротко кивнул и указал глазами на стул.
Сам же Юрий Аркадьевич сейчас вел телефонный разговор. Вел, на мой взгляд, мягко. Слишком долго выслушивая своего собеседника. Если мужчина пытался что-то произнести, то его перебивали. В какой-то момент мне даже показалось, что его в чем-то убедят.
– Стоп! – он сказал это резче и громче, что даже поток моих мыслей закончился, а все внимание было приковано к этому человек. – Теперь говорю я. Если вы открываете рот и прерываете мою речь, мы заканчиваем эту беседу.
И он говорил, а его слушали. Даже я слушал, понимая, что передо мной еще одна модель поведения. Сильного, уверенного в себе человека, который где-то прогибается, но бразды правления не теряет.
Умел ли я так? Нет. У меня все шло через силу, угрозы и прочие вещи, которыми пугают детей и взрослых.
Хотел бы я иначе? Пожалуй, попробовал бы.
Когда мужчина завершил телефонный разговор, то прямолинейно сказал:
– У Вероники был, дров наломал, – он как-то тяжело вздохнул.
– Лишь собрал о ней информацию, чтобы лучше понимать, – опять же, не скрываю этого.
– Информация, это хорошо, конечно, – проговорил мужчина, – вот только Веронике есть что скрывать, поэтому любое посягательство на прошлое, она расценивает иначе.
– Она чего-то боится, – проговорил я.
– Или кого-то, – внес конструктивное предложение Юрий Аркадьевич.
– Или кого-то, – согласился я.
– Думаешь, не знаю, – уточнил мужчина. – Я осведомлен больше, вот только она никому не позволяет помогать. Крутится в этом в одиночку, свои проблемы решает