заворочалось возмущение и раздражение. – Десять лет службы не считаются?
– Трудовой книжки у вас нет, выходит, и опыта работы нет, – увидев, как потемнело лицо собеседника, парень поспешил добавить, – вы поймите, сейчас в основном торгуют, а в торговле ваш специфический опыт менеджмента едва ли пригодится, – с усмешкой он вернул документы Алику. – Давайте я вам для начала расскажу, как мы будем сотрудничать. На ближайшие полгода я ваш личный куратор.
Алик сунул в карман кусочек плотной бумаги, где скромно значилось: «Инспектор Центра занятости Кузьмин Фёдор Анатольевич», и стал мрачно рассматривать «личного куратора». Рубашка несвежая, воротничок плохо отглажен, галстука нет, волосы уже на уши лезут и на воротник пиджака ложатся. Раздражение нарастало.
– Первые три месяца вы будете получать максимальное пособие, а следующие три – минимальное, – продолжал Кузьмин. – По опыту могу сказать, что, как правило, уже в первые недели люди с работой определяются. Если очень кушать хочется, тут не до капризов, – он тонко улыбнулся. – Являться ко мне необходимо еженедельно в назначенное время, попрошу не опаздывать и не пренебрегать – пособия лишитесь.
– Максимальное и минимальное – это сколько? – сквозь зубы выдавил Алик.
– Четыре с половиной тысячи и восемьсот пятьдесят рублей соответственно, – улыбка «личного куратора» стала шире.
– Охренеть, как много, – Алика почти трясло.
Ишь, сидит тут, чинуша, прыщ нестриженный, ухмыляется.
– Это же пособие. Если платить больше, каждый захочет жить за счёт государства и не работать. Никакая экономика не выдержит и лопнет.
Алик скрипнул зубами. Вот падла, об экономике печётся. Скотина.
Кузьмин продолжал:
– Если же за первые три месяца не получится где-то зацепиться, подумаем о переподготовке. Например, сварщик или электрик, – он лениво пощёлкал мышкой, уставившись в монитор, – или ещё бухгалтерские курсы есть. А пока возьмите список торговых фирм, где требуются как раз менеджеры и мерчендайзеры. Напротив каждой позиции пусть вам в отделе кадров отметочку поставят, если у них с вами или у вас с ними, – Кузьмин растянул губы в слащавой улыбке, – отношения не заладятся или место уже занято.
– Мерчен… кто? – совсем помрачнел Алик. Незнакомое слово напомнило панель эквалайзера, что никак не вязалось с работой.
– Вы что, в пещере жили последнее время? «Ты из дикого леса, дикая тварь?» Не обижайтесь, просто цитата, – улыбка «личного инспектора» ослепляла. – Мерчендайзер – это торговый представитель. А менеджер… – он будто нарочно начал тянуть слова, – ну, типа начальник. Как раз по ваша специализация. Или вы и этого не знали?
– Спасибо, я понял: персонал – это из разряда «подай-принеси», а менеджер – главный над лакеями, – Алик с трудом выталкивал слова из сдавленного гневом горла.
– Зачем же так вульгарно? – Кузьмин махнул рукой. – На сегодня всё. Хорошего дня. Ступайте.
И вот это «ступайте» стало последней