и упорности. Конечно, меня не могла не посещать мысль, что рано или поздно стержень этот всё-таки лопнет, и тогда уж бог весть какое последует бедствие; конечно, я не один раз задавался вопросом, как такая женщина могла выбрать меня, и ответом находил только её безумную (да, именно безумную, потому что иначе её никак назвать нельзя) любовь ко мне. Сколько бед, сколько переживаний перенесла она из-за меня, а так и не отреклась… Такое под стать разве что святому созданию, но никак не человеку. При всём несовершенстве своём человек вынашивает в себе множество пороков, в каждом человеке кроется маленький гнусный бес, который дожидается подходящего часа, чтобы вырваться, и, с какой бы гордостью человек ни провозглашал себя венцом природы, он всегда будет хуже всякого животного. Но ничего этого не заметить в Машеньке. Она была чистое, светлое, святое существо, достойное сострадания за все невзгоды, что я привнёс в её жизнь. Я не могу не чувствовать своей вины – я виноват, да ещё как виноват перед нею! – да простит она мне низость и малодушие за чистосердечною мою любовь!.. Но не только внутренним миром Машенька красавица. Когда она была в самом расцвете, редкие выходили вечера, чтобы кто-нибудь не сказал Машеньке сладкого комплимента, не подивился про себя стройностью её хрупкого стана, красотою тонких нежных рук, очарованием беленьких плеч и молоденькой шеи. А какое личико у моей Машеньки! Пухленькие беленькие щёчки так умилительно покрываются складками от скромной приятной улыбки, зелёные круглые глазки легко хлопают пышными ресничками, под маленьким слегка вздёрнутым носиком белится мягонький пушок, тоненькие губки и бровки, волосы зачастую заплетены в две косички или прикрыты беленькой косынкой. Взгляд её нежен, движения плавны. Ходила она так легко, что могло даже показаться, что вот-вот ещё раз она коснётся своей ножкой земли, оттолкнётся и взлетит, взлетит… точно ангел. Такою я запомнил Машеньку, когда ещё вся наша история только зарождалась. А в последние годы стал замечать, что в образе её непременно что-то меняется. То седой волос на голове покажется, то лишняя морщинка на лбу прорежется, то губки станут ещё тоньше прежнего. И только взгляд её остаётся неизменным – уж сколько бы я её ни вынуждал ронять напрасных слёз, глаза её по-прежнему смотрят снисходительно, словно ласкают. Машенька ко всему прочему ещё и очень хозяйственна. Нет ни одного дела по дому, до которого она бы не касалась. И всё время так чисто, так уютно в квартирке. Что бы ни случилось, всегда, как приходишь к себе, а дома всё так чистенько и с порога тебя встречает любящая жена, рядом с которой ты спокоен и счастлив, – всегда в такие моменты к тебе приходит душевное умиротворение, и уже никакое несчастье не тревожит твоих мыслей. Машенька, к слову, ещё особо сентиментальна до цветов. Пахнущий пёстрый букет возбуждал в ней неподдельный восторг. А на днях у нас завяли фиалки, которые я принёс ей, и она сильно расстроилась.
Войдя в кухню, я застал её за мытьём