ьно, подсознательно стремится к самоуничтожению. Обычно это проявляется психосоматическими заболеваниями и зависимостями. Алкоголизм, наркомания, трудоголизм, неразборчивые сексуальные связи или наоборот, полный отказ от личной жизни – человек неосознанно не может мириться с тем, как живет, и прямо или косвенно делает все, чтобы не жить – даже если не предпринимает попыток к самоубийству.
Вот почему самопознание личности необычайно важно для каждого из нас. От успешности этого процесса напрямую зависит качество жизни и ее продолжительность. И самое главное – то, что каждый из нас оставляет после себя в наследие…"
Пролог
Они сидели друг напротив друга и смотрели друг другу в глаза – именно так, как мечтали когда-то. Никуда не спешить. Ни от кого не прятаться. Просто ловить момент. Смотреть в самую глубину зрачков – у него в обрамлении болотно-зеленой радужной оболочки, у нее насыщенно-фиолетовой. Изучать каждую черточку, каждый изгиб лиц – у него резкие и угловатые, у нее изящные и плавные. И запоминать. Запоминать. Запоминать.
Они это делали уже сто второй день подряд. С тех самых пор, как их поймали на измене. Застукали на горячем на берегу того наколдованного ней сказочного озера с жемчужно-хрустальной водой, которая напевала сладким журчанием эротические песни и стихи прямо в уши, и звенящими, серебристыми лилиями и багровыми маками, сплетенными изумрудными лианами в упругие качели и кровати. Сто и два дня им пришлось сидеть напротив и в упор смотреть друг на друга.
И теперь они мечтали забыть каждый оттенок зеленого и фиолетового, каждую резкую черточку, каждый плавный изгиб лиц. Каждый момент этого «глаза в глаза», когда не нужно торопиться и нет нужды прятаться.
Но забыть было нельзя. Слишком рано. И просто невозможно. Ведь это даже не приговор – это только ожидание приговора и суда. Который состоится… Когда состоится? Им не было позволено знать даже такой малости.
– Это просто иллюзия, – прошептала Валентина. – Это заклинание. От него можно закрыться.
– Иллюзией было то, что ты самая красивая и я жить не смогу, если не трахну тебя, – прошипел в ответ Арсений. – А тут все настоящее. Мы просто прикованы самыми настоящими железными наручниками и цепями к этим креслам и наши головы в настоящих тисках е…х, чтобы не могли и на сантиметр отвернуться друг от друга и день. И день деньской пялились на отражение своего гребаного греха и похоти. Никаких иллюзий, б..на чертова, на этот раз все реальное!
Валентина вздохнула, хотела опустить веки и закрыть глаза. Но не получилось. Как и отвести взгляд в сторону. Все-таки, это было заклинание. Глаза и веки взять в тиски невозможно.
– Арсений, милый, мне очень грустно, что твоя любовь не выдержала даже ареста. Нас ведь еще не пытали и пока что не наказали.
– Потому что это была не любовь! – прорычал он, в бессилии дергая кандалы на запястьях, прикованные к подлокотникам кресла с высокой спинкой. Пыточного кресла с тисками для головы. Еще и заколдованного – такое не сломать никакой грубой силой, и топором не разрубить. – Это ты хотела поиграться в нежные чувства, а я повелся, е…ид всегалактический!
– И велся с радостью целых полгода, дорогой! – невозмутимо напомнила она все тем же нежным голосом.
– Я до сих пор не знаю, длилось это шесть часов, которые ты колдовством растянула на шесть месяцев, или правда я так долго был настолько слепым и доверчивым. А теперь платить за это всю жизнь?!
Сколько длится жизнь колдуньи в семнадцатом колене и потомственного Охотника, одаренного бесстрашием и неуязвимостью, дабы не погибнуть преждевременно на пути добытчика живительной энергии и материальных сокровищ? Сложно точно рассчитать. Но очевидно, что не одно столетие. И что в сравнении с этим какие-то сто дней? Или немного больше.
Суд начался так же неожиданно, как и случился арест.Так делали специально, чтобы они не успели подготовиться и придумать оправдание, найти алиби и свидетелей. Или убить себя самостоятельно до суда во избежание мучительного наказания. Разбудили, едва они успели уснуть с открытыми глазами. Быстро поместили в камеры-уборные, чтобы неэстетичные естественные процессы случайно не испортили благоговение и торжественность Священного суда. Затем надели на головы обручи и на руки браслеты, защищающие от иллюзий и чар. Теперь они выглядели такими, какими сделала их природа. Не могли улучшиться магическим заклинанием или зельем для взглядов окружающих. Но и воздействию извне тоже не поддавались. Они были беспомощны, честны и чисты, как обычные люди когда-то.
– А ты красивая на самом деле… Сучка, – вынужденно заметил Арсений. – Сколько тебе там лет по метрике?
– Пятая сотня пошла, придурок, – мрачно ответила Валентина, сдувая со лба волнистую черную прядь. – А ты с пузом, оказывается… Не мешает на Охоте?
– Идиотка, все Охоты давно происходят виртуально с аватарами, могут длится неделями. Давно уже с луком и стрелами никто не бегает по прериям и не спускается на тросах в ущелья. Что делать с очками и шлемом на башке, когда в кресле сидишь сутки напролет? Закусывать, ясный красный! Я вот чевапчичи люблю с соусом