подождал еще немного, но белый медведь все так же не реагировал. Юноша убрал копье, вытащил из рюкзака остатки вяленой лосятины и осторожно сунул под нос зверю.
Тот учуял аромат, повел носом и одним движением слизнул мясо, пару раз пожевал и проглотил.
Он не двинулся с места, но глаза, казалось, немного смягчились. Кована легонько потрепал хищника по морде, а белый медведь расслабился и лег, подогнув передние лапы, как ездовая собака в деревне.
Кована достал из рюкзака колбасу в пластиковой упаковке, которую привезли чужаки, и ножом попытался прорезать пластик.
Внезапно он ощутил под ногами толчок.
Пошатнулся, чуть было не упав, но устоял. Заметил, как тюлени, лениво нежившиеся на льду, изогнулись, подпрыгнули и нырнули в море.
Затем его ушей достиг глухой и продолжительный гул, напоминавший вздох тысячелетнего ледника. Кована даже не догадывался, что в двух тысячах восьмистах метрах от него образовалась сквозная трещина и тот кусок льда, на котором он стоял, отвалился от основной массы.
Гладкая поверхность под ногами медленно накренилась, новый одинокий айсберг скорректировал собственный центр тяжести, чтобы принять более удобное положение.
Кована удержался, но вращение не прекращалось, а ускорилось. Тот конец, где стоял юный инуит, задирался, и ледник превратился в огромный ледяной склон.
Белый медведь тоже почуял опасность, встал и посмотрел на человека. Затем бросился к краю.
Кована на мгновение замер, потом развернулся и помчался что есть сил за хищником.
Айсберг продолжал опрокидываться, и в нескольких километрах от них раздавался скрежет от трения пласта в месте разлома, увеличивавшегося с каждой минутой. Быстро поднимающийся ледник оставил брешь, и морская вода хлынула внутрь с громким гулом.
Возможно, помог тот кусок вяленого мяса, но ослабевший белый медведь вприпрыжку побежал вперед.
Кована погнался за зверем, но расстояние между ними увеличивалось, а ледяная поверхность теперь напирала на него, будто скала.
Белый медведь исчез за кромкой стены, а Коване осталось совсем чуть-чуть. Он подался вперед и глубоко вдохнул. Холодный воздух хлынул прямо в легкие, но он почувствовал обжигающий жар, словно вся грудь горела огнем.
Четыре шага, три шага, два… Кована поскользнулся и упал. Быстро съехал вниз по наклонной глади. До поверхности воды было двадцать метров, но в ней плавали обломки льда, и если бы Кована сейчас упал, то погиб бы еще до того, как оказался в океане.
В отчаянии он выхватил ледоруб, висевший на поясе, и ударил наугад. Острие вошло в айсберг, замедлив падение, но удар был слишком слабым, вскоре Кована сорвался и снова соскользнул вниз. Он снова вонзил ледоруб в лед. На этот раз получилось лучше.
Поверхность превратилась в отвесную скалу, и юноша теперь болтался в десяти метрах от поверхности океана. Огромный ледник повернулся под нужным углом и начал выравниваться. Кована начал подниматься, орудуя ледорубом и опираясь на шипы ботинок. Когда айсберг снова развернулся,