психологов-исследователей мирятся с требованием работать только с официально признанными пациентами, академическая психология по большей части сдается и становится прислужницей психиатрической индустрии. Психиатр Томас Сас, острослов, скептик и критик, говорит: «Психология – это обман, имитирующий другой обман под названием психиатрия».
В отличие от многих моих коллег я охотно следую этим веяниям. Меня вполне устраивает смещение акцента в науке с фундаментальных аспектов на прикладные, связанные с изучением человеческих страданий. Если мне и приходится подстраиваться к психиатрической моде, говорить на лексиконе DSM–III и навешивать на участников исследований официальные диагнозы, то это просто неудобства, а не лицемерие.
Подход Национального института психического здоровья дал превосходные результаты. В 1945 г. ни одно психическое заболевание не поддавалось лечению. Все, что применяли, было не лучше отсутствия всякой терапии. Это было чистое надувательство: проработка детских травм не помогала при шизофрении (вопреки фильму «Дэвид и Лиза»), а удаление частей лобных долей не облегчало психотическую депрессию (несмотря на присвоение Нобелевской премии 1949 г. португальскому психиатру Антониу Монишу). Теперь, спустя 50 лет, лекарства и специфические формы психотерапии заметно облегчают по крайней мере 14 психических заболеваний. Два из них, на мой взгляд, поддаются полному излечению: паническое расстройство и фобия крови и травм. (В 1994 г. я написал книгу «Что можно изменить и что нельзя», в которой подробно обрисовал этот прогресс.)
Более того, появилась наука о психических заболеваниях. Мы можем точно диагностировать и оценивать такие размытые состояния, как шизофрения, депрессия и алкоголизм, отслеживать их развитие на протяжении всей жизни, выявлять причины с помощью экспериментов и, что самое главное, наблюдать благотворное влияние лекарств и терапии. Этот прогресс почти полностью связан с исследовательскими программами, на которые Национальный институт психического здоровья выделил суммарно порядка $10 млрд.
Я тоже выиграл от этого. Приняв модель, ориентированную на лечение заболеваний, я более 30 лет подряд получал гранты на изучение беспомощности у животных, а затем и у людей. Мы предположили, что выученная беспомощность может быть разновидностью униполярной депрессии, то есть депрессии без маниакальных состояний, и попытались провести параллели между симптомами, причиной и лечением. Как оказалось, и страдающие депрессией пациенты нашей клиники, и люди, ставшие беспомощными из-за неразрешимых проблем, в равной мере проявляют пассивность, медленнее учатся и более тревожны по сравнению с нормальными людьми. Выученная беспомощность и депрессия приводят к сходным нарушениям химии мозга, а лекарства, облегчающие депрессивное состояние людей, снимают беспомощность у животных.
Однако