дать сигнал к битве. Афиняне уже спускают на воду свои триеры. Я сказал Фемистоклу, что он явно поспешил с призывом к сражению, ведь окончательное слово за верховным навархом.
Еврибиад выслушал Динона, вытирая мокрую голову льняным полотенцем. Затем он бросил угрюмым голосом:
– Динон, прикажи спартанскому трубачу подтвердить сигнал Фемистокла. Битва так битва! Ступай!
Выбегая из палатки, Динон едва не налетел на Адиманта, который тоже спешил к Еврибиаду.
– Друг мой, безумец Фемистокл отдал приказ нашему флоту выйти в море навстречу кораблям Ксеркса, которые снялись с якоря и приближаются к нам, – заговорил Адимант, не сдерживая своего негодования. – Персы неминуемо нас раздавят, надо спешно уходить к узкой горловине Эвбейского пролива. Надеюсь, ты согласен со мной?
– Нет, не согласен, – ответил Еврибиад, властным жестом повелев слугам принести его доспехи и оружие. – Флот Ксеркса за последние несколько дней понёс большие потери. Полагаю, пришло время дать варварам решительную битву. Бежать от врага я не собираюсь!
– Но я же веду речь не о бегстве… – смутился Адимант. – Я же предлагаю встретить варваров в том месте Эвбейского пролива, где мы сможем сражаться с ними на равных.
В этот миг невдалеке раздался протяжный рёв спартанской трубы, подающей сигнал к сражению.
– Слышал, Адимант? – проговорил Еврибиад, с помощью слуг облачаясь в панцирь. – Вот подтверждение моих слов. Торопись к своим воинам, дружище. И не заставляй меня усомниться в твоей храбрости.
Не прибавив больше ни слова, Адимант скрылся за дверным пологом.
Впервые в жизни воинское облачение показалось Еврибиаду неимоверно тяжёлым. Охваченный ознобом и дрожью в ногах, он бессильно опустился на стул. В голове у него шумело, а во рту пересохло. Взяв из рук слуги-илота чашу с водой, Еврибиад жадно осушил её до дна. Ему стало легче дышать, однако сил у него не прибавилось ни в руках, ни в ногах.
Лекарь Зенон, пришедший, чтобы сменить повязки на ранах Еврибиада, изменился в лице, увидев того, облачённого в доспехи, с мечом у пояса.
– Клянусь Асклепием, это безумие! – бурно запротестовал Зенон, подступив к Еврибиаду. – Наварх, тебе нельзя в сражение! Ты должен немедленно лечь в постель! У тебя могут воспалиться раны, может опять начаться кровотечение.
Еврибиад надел шлем на голову и встал, решительно отстранив лекаря в сторону.
– Глупец, разве бывало такое, чтобы спартанец отлынивал от сражения, – проворчал он, набросив на плечи красную хламиду.
– Ты можешь истечь кровью и умереть! – воскликнул Зенон, умоляюще протянув руки к Еврибиаду. – Послушай меня, наварх. Я же врач и знаю, что говорю.
Задержавшись на пороге палатки, Еврибиад обернулся к Зенону и твёрдым голосом произнёс:
– Смерть в битве – это лучший жизненный исход для спартанца.
Зенон в отчаянии опустил руки, глядя на колыхающуюся входную занавесь, за которой исчез