бросив холодный взгляд на Адиманта.
– Я настаиваю на отступлении нашего флота к Гемейским скалам, – сказал Адимант, – время у нас ещё есть. Еврибиад, сразившись с варварами у Гемейских скал, ты станешь победителем. Но, приняв битву у мыса Артемисий, ты, скорее всего, погибнешь. Выбирай!
Вскочив со своего места, Адимант напряжённо взирал на Еврибиада в ожидании его ответа. Замерли в молчании и все прочие навархи.
Еврибиад поднял глаза на Адиманта и улыбнулся. В этой улыбке отразилась вся его жизненная философия. «Я не страшусь смерти», – казалось, говорила эта улыбка. И при виде её Адимант нахмурился, опустив взор.
– Итак, решено! – громко подвёл итог Фемистокл. – Живо на корабли, друзья!
На востоке всходило солнце. Морская гладь отливала розовым сиянием в его лучах. Такими же розовато-пурпурными оттенками были расцвечены облака на юго-восточной стороне неба. Над Эвбейским проливом висела призрачная дымка. В прохладном утреннем воздухе далеко разносились любые звуки.
Эллинский флот, отчалив от берега, расположился в форме дуги недалеко от мыса Артемисий. Греческие триеры выстроились с таким расчётом, чтобы края этой дуги упирались в мели и подводные камни. Выпуклая часть этого боевого строя выдавалась вглубь пролива, откуда вот-вот должны были появиться корабли персов.
О том, что флот Ксеркса приближается, свидетельствовали шум от множества идущих на вёслах судов, а также зловещий вой вражеских труб.
Эллинские триеры стояли двойным рядом, на них царила напряжённая тишина. Воины, матросы и гребцы находились все на своих местах в полной готовности к сражению. Эллины понимали, что отступать им некуда, позади берег скалистого мыса, а перед ними обширный пролив, занятый множеством кораблей Ксеркса.
Туманная дымка, окутавшая Эвбейский пролив, вдруг наполнилась смутными очертаниями больших судов, надвигающихся широким фронтом. Высокие мачты и изогнутые носы вражеских триер, проступая из тумана, открывались взору эллинов ряд за рядом. Многие тысячи вёсел двигали вперёд эту вражескую армаду. Увидев корабли эллинов, варвары подняли громкий крик, словно заранее торжествовали победу.
Еврибиад, находившийся на корме «Сатейры», пребывал в глубокой задумчивости. Кормчий Фрасон что-то говорил Еврибиаду, указывая рукой на суда варваров. Еврибиад не слушал его, занятый мыслями о царице Горго, привидевшейся ему во сне.
Горго приснилась Еврибиаду в том одеянии, в каком она провожала царя Леонида в поход к Фермопилам. Еврибиад полагал, что Горго неспроста посетила его во сне. И мольбы Горго, обращённые к нему, встревожили Еврибиада.
«Горго умоляла меня оказать помощь Леониду, которому, по её словам, грозит гибель, – размышлял Еврибиад. – Горго чуть не плакала, говоря мне об этом. Это явно вещий сон! Леониду и его воинам грозит в Фермопилах какая-то беда!»
На палубу «Сатейры» посыпались вражеские стрелы: передовая линия персидских кораблей уже сблизилась с эллинским