порядок в делах.
– Ну и какова была ее воля на тот момент?
– Она оставляла все свое имущество детям в равных долях.
– Вполне разумно, на мой взгляд, – улыбнулся прокурор. – Будьте добры, напомните суду суть последнего завещания Дворецкой.
Лицо нотариуса пошло бурыми пятнами. Он поглядел на прокурора, как утопающий смотрит на спасительный круг. Но тот не собирался подсказывать нужный ответ. Родионов вздохнул.
– Все свое имущество Вероника оставила своему адвокату Дроздовой, – произнес он, словно зачитывая некролог.
– Вам известно, кто эта женщина?
Нотариус покосился в сторону решетки.
– Подсудимая. Я понял это уже из газет.
– Верно. Но кем она приходилась Дворецкой: приемной дочерью, сестрой, племянницей? Кем?
– Никем, – обреченно ответил Родионов. – Дроздова была ее адвокатом, но это я уже говорил.
– А я являюсь прокурором, но мне же она не оставила наследства!
Судья оторвался от своих бумаг и почти ласково попросил:
– Соблюдайте этические нормы, если не хотите получить замечание в протокол.
– Извините, ваша честь! Ну, так я продолжу. Почему такое странное завещание? Вы не находите?
– Нахожу. Но Вероника говорила мне что-то про сложности во взаимоотношениях с детьми. Якобы ни один из них не достоин наследства. Что они неблагодарны, непрактичны и пустят деньги по ветру.
– В то время как Дроздова…
– Милая девушка с непростой судьбой. Вероника сказала что-то вроде того, что именно она раскрыла ей глаза на истинный облик детей, часто сетовала на то, что после смерти Дворецкой семейный бизнес придет в упадок.
– Но вы не пытались ее отговорить, наставить, так сказать, на путь истинный?
– А что я могу? – захлопал глазами нотариус. – Я же не семейный психолог. Существует такое понятие, как «свобода завещания». И если ей угодно было завещать все свое имущество Дроздовой, значит, так тому и быть. Последняя воля – это закон!
Прокурор выдержал паузу.
– Хм! А давайте зайдем с другой стороны. Как известно, завещание пишут в твердом уме и здравой памяти…
– Вы хотели сказать наоборот, – робко поправил нотариус.
– Какая разница! – отмахнулся обвинитель. – Ну, так как у госпожи Дворецкой с этим обстояли дела? Замечали ли вы у нее какие-нибудь странности в поведении?
– Если не брать в расчет содержание завещания, то, пожалуй, она вела себя как обычно.
– Не заговаривалась? А может, она путала цифры и факты, а заодно имена и фамилии людей?
– Нет, ничего такого, – задумчиво ответил нотариус, а затем добавил: – Я в жизни не встречал более трезвомыслящей женщины. Это была ее последняя воля. Но на волю ведь мог кто-нибудь и повлиять.
Последний ответ пришелся в точку. Государственный обвинитель удовлетворенно тряхнул головой.
– Больше вопросов не имею, ваша честь!
– Адвокат