и без пиджака. Вид он имел спокойный и даже победоносный.
– Входи, Танстон, – сказал он с издевательской сердечностью. – Это гораздо больше, чем я смел надеяться.
– Я засек и выследил твою ищейку, чем бы она там ни была, – ответил Танстон, переступая порог. – Она-то и привела меня сюда.
– Так я и знал, – кивнул Торн, глухо поблескивая бритым черепом в коричневатом свете маленькой настольной лампы.
Больше в комнате ничего не горело.
– Не присядешь ли? – Он взял с подлокотника мягкого кресла книгу в какой-то замысловатой косматой обложке. – Видишь? Никогда бы не подумал, но, оказывается, бывают книги, которые в буквальном смысле рассказывают именно то, что ты хочешь узнать.
– И за одну такую ты убил Кавета Лесли, не так ли? – поинтересовался Танстон, бросая шляпу на кровать.
Торн прищелкнул языком.
– Шляпа на кровати – это к несчастью, – укорил гостя он. – Кавет Лесли уже выжил из всего, что у него было, кроме жалкого обрубка физического «я». И, уверен, продолжает в том же духе, так как подобного рода опыт и штудии делают душу непригодной для любого тривиального посмертия. Но он оставил мне довольно интересное наследство.
Он опустил глаза на открытые страницы.
– Мне, видимо, должно польстить, что первой своей задачей ты поставил обездвижить меня, – прокомментировал Танстон, привалившись своим огромным плечом к дверному косяку.
– Польстить? Может быть, но удивить – вряд ли. В конце концов, ты снова и снова чинил мне препятствия, пожиная урожай…
– Да брось ты, Торн. Из тебя даже честный дьяволопоклонник не выйдет. Тебе нет никакого дела до того, утвердится ли власть Сатаны или нет.
Торн поджал свои и без того твердые губы.
– Вынужден признать, что ты прав. Фанатик из меня никудышный. А вот Кавет Лесли им был. Он поступил в Школу Глубин – слыхал о такой?
– А как же, слыхал. Находится в подземельях ниже самой преисподней… где-то на этом континенте. В один прекрасный день я найду ее и быстренько сверну им учебный план.
– Так вот, Лесли поступил в Школу Глубин, – продолжал Торн, – и прошел полный курс, который она предлагает своим студентам. Заодно и прикончил в себе существо, способное испытывать счастье. Он не мог больше смотреть на свет или собраться с силами, чтобы встать и пойти… или хотя бы сесть. Возможно, смерть стала для него облегчением – хотя, не зная в точности, что ожидало его по ту сторону порога, уверенным быть никак нельзя. К чему я веду? К тому, что он вынес всю эту жалкую жизнь под землей ради того, чтобы получить в дар книгу. Теперь она принадлежит мне, и безо всяких там жутких испытаний. Да не тянись ты за ней, Танстон. Все равно прочесть ничего не сможешь.
Он взял ее, открыл и протянул ему. Страницы были серые и пустые.
– Она написана буквами из холодного огня, – напомнил ему Танстон. – Их видно только в темноте.
– Тогда давай выключим свет?
Торн погасил