собрал в кулак последние силы. Он уже не чувствовал усталости – только опустошённую решимость. У него не оставалось выбора – он больше не мог заставлять её страдать. Его клинок взметнулся, рассекая воздух, и вонзился в древесное тело. Из рассечённой коры хлынул сок, пахнущий чем-то сладковато-гнилым. Монстр взревел, сбрасывая с себя обломки камней, но Ремий не отступил. Он снова и снова наносил удары, не думая, не сомневаясь. Если Серенна уже не могла быть спасена, то он хотя бы избавит её от этой участи. А позже… присоединится к ней.
К воину рванулись монстры, привлечённые шумом битвы. Он встретил их, как встречал врагов сотни раз до этого – сталью. Его латы уже давно потрескались, по швам текла кровь, но он не замечал. Он просто рубил. Одного за другим. Ещё одного. И ещё. Он не знал, сколько их было, не знал, как ещё двигался. Лишь продолжал размахивать мечом, пока храм не погрузился в мёртвую тишину.
Ремий шатался, глядя на разрубленные останки древа, которые когда-то были его женой. Он всё ещё дышал. Всё ещё стоял. Но почему? Он давно должен был погибнуть. И всё же был жив. Цельный доспех Ремия, когда-то покрытый обычной сталью, теперь стал совершенно чёрным. Чернота была не просто цветом – она словно впитывала свет, будто бы сама сталь поглотила тьму этого мира. Он мог бы сказать, что его броню покрывала вязкая смола, но это было больше чем просто тьма. Это было нечто живое, что-то чуждое человеческому разуму. Взор воина невольно впился в темный металл. Это выглядело слишком знакомо. Это была кровь того чудовища, в которое превратилась Серенна. Боль пронзила его сердце при мысли об этом. Он закрывал глаза, пытаясь избавиться от образа, но он был неотвратим, как и сама реальность.
Ремий был на грани. Он всегда верил, что доспехи – его защита, его жизнь. Но теперь они стали не просто бронёй. В их глубине он чувствовал болезненное присутствие Серенны. Он уже не знал, где заканчивалась броня и начинался он сам. Сил не было, и его разум барахтался, стремясь найти хоть что-то, что могло бы вернуть его в реальность.
Он потянулся к своему шлему, его руки словно отказывались подчиняться, дрожали от усталости. Каждое движение давалось тяжело, как будто каждая частица его тела говорила ему, что он не должен делать это. Он попытался снять шлем – хотя бы просто для того, чтобы оценить, что с ним стало. Но пальцы были слабыми, а дыхание – прерывистым. Он не мог заставить себя его снять.
Не сдаваясь, Ремий в последний раз попытался взглянуть на себя. Ему казалось, что ещё несколько мгновений назад его латы были покрыты трещинами, рваными полосами, из которых сочилась кровь. Но теперь – они были цельными, почти неповрежденными, не осталось ни следа от разрушения. Лишь странный блеск, словно черная смола, обволакивал каждый элемент брони. И снова его разум пытался объяснить это себе, но не находил ответов. Он говорил себе, что, наверное, это просто усталость, этот странный сбой восприятия. Он опять списывал всё на то, что ему показалось. Сейчас рыцарь видел перед собой лишь металл, темный