меня не узнала. И ладно бы она подумала, что я вор какой-нибудь. Нет. Угадай, кого она увидела вместо меня? Того, о ком боялась думать как о нашем отце. Это был просто ночной кошмар.
Рейн припоминал, что в один из первых приступов бреда мать говорила что-то про отца, но он сам тогда вернулся обдолбанный и пытался поскорее её успокоить, поэтому так в итоге не понял, что за чушь она несла.
– Разговор был коротким, – продолжал Макс. – Она испугалась, забилась в истерике. Я попытался ей объяснить, что всё в порядке, но крик быстро донёсся до соседки, и та вызвонила тебя. Ты показался через десять минут: под кайфом, с торчащей из заднего кармана пачкой бабла, которая так и просилась, чтобы кто-нибудь помог тебе с ней распрощаться. Потом достал какие-то таблетки успокоить мать. – Макс снова замолчал. Его глаза будто бы одновременно изучали запрещённое содержимое старенького секретера в их комнате и строили маршрут в толпе прохожих. – Я охренел, сколько там всего у тебя было, – только и добавил он.
Рейн почти равнодушно пожал плечами. Никакого другого варианта быстро достать деньги в то время у него не было.
– Тогда казалось, если я останусь, легче никому не станет. Я ведь вернулся, потому что думал, нужен ей, но понимание, что на самом деле я был нужен тебе, пришло слишком поздно, – говорил Макс, всё ещё глубоко погружённый в воспоминания. – Если честно, то совсем недавно.
Рейн молчал, всё ещё уязвлённый замечанием про зависимость от контроля сознания. Конечно, он понимал, что Макс прав, но брат не мог упрекать его за прошлое, к которому был причастен самым непосредственным образом.
– И на том спасибо, – всё-таки сказал Рейн. – Если бы к её бредовым истерикам добавились твои душные монологи на тему вреда наркоты, то у меня дело могло дойти и до передоза.
– Да ты же действительно из-за этого чуть не умер! – вспылил Макс, не оценив его сарказма.
– Почему ты раньше не рассказал, что хотел вернуться? – Рейн пропустил его выпад мимо ушей, отчего брат только сильнее разозлился, но промолчал. – Перестал быть единственным виноватым хоть в чём-то? Хочешь теперь из меня мудака сделать?
Макс непонимающе уставился на него.
– Думаешь, я не злюсь на себя за то, что поддался на уговоры Яры? – вопросом ответил Рейн. – Не злюсь на неё за то, что она решила сделать?
– Почему? – повторил Макс, но не смягчился. – Потому что факт остаётся фактом – я не вернулся. А тебе было насрать, что я скажу. Ты до сих пор только и ждёшь момента, чтобы начать плеваться ядом. Не очень-то это располагает к откровенным признаниям, понимаешь?
– Смутно, потому что в твоём случае это не оправдание.
В ответ Макс сжал губы и будто про себя сосчитал до десяти, прежде чем заговорить:
– Вот. Снова.
– Так что поменялось-то? – С этим вопросом Рейн чуть наклонил голову и прищурился, внимательно наблюдая за реакцией идущего рядом брата. – Почему ты рассказал сейчас?
– Да ты задрал меня уже – вот что поменялось, –