видят, что мы любим друг друга? – спросила она, кровь текла по ее щекам, словно слезы. – Разве они не видят нашу любовь в нашем ребенке?
По моему лицу заструились слезы. Печаль матери эхом отразилась во мне.
– Ложь! – закричал отец. – Ты только и делаешь, что лжешь, Игрэйна. Ты изливаешь свои лживые речи годами, притворяешься, что мы счастливы. Делаешь вид, что между нами любовь, хотя это не что иное, как извращение.
– Я была счастлива, – тихо сказала мать. – Я была счастлива. Вы спасли меня от гораздо более печальной участи. Даже сейчас я ни о чем не жалею.
Я не уверена, услышал ли он эти слова. А затем мама посмотрела на меня. Ее неземные синие глаза встретились с моими, отражая все ее чувства. Эти слова были сказаны мне, а не ему. Я поняла это в тот момент.
Мама отвела взгляд от меня и вновь посмотрела на отца, подняв руки в мольбе:
– Я беспомощна перед вами, милорд, и вы это знаете. Я умоляю вас, ради нашего ребенка…
Но все было напрасно.
Отец встал перед ней, и его ноги заслонили мне обзор.
Он начал говорить ей все, что о ней думал, и от его тирады кровь стыла у меня в жилах. Он называл ее ужасными именами. Произносил слова слишком грязные и унизительные, чтобы их повторять.
Откуда взялось столько ненависти? Почему я не замечала ее раньше? Мама скрывала все это от меня. Защищала. Ее любовь была безграничной, но она также была завесой, скрывающей от меня истину. Она поднимала руки раз за разом, заслоняясь от его ударов, а он продолжал ее бить.
Я зажмурилась, сглатывая рыдания и заливая страницы книги слезами, будто бы даря иллюстрациям водяных духов настоящую воду, в которой они могли бы поплавать.
Мама не сопротивлялась. Не кричала. Она не пыталась убежать или дать отпор.
Возможно, она надеялась, что он одумается, осознает, что творит, а потом обнимет ее, как делал это прежде.
Но в этот раз он не остановился.
Я держала глаза закрытыми, пока не услышала тяжелый удар, заставивший меня снова их открыть.
Мама ударилась головой о каменную стену.
Когда я открыла глаза, она падала. Ее сапфировые глаза остекленели, и вот она на полу, на боку, абсолютно неподвижная.
Мне было всего пять, но я поняла, что она мертва.
Отец остался стоять на месте.
Упадет ли он перед ней на колени? Заплачет ли, как ребенок, осознавая свой страшный грех? Позовет ли меня, обнимет ли?
Но он просто ушел.
Он решительно направился к двери, рванул ее на себя и позвал слуг.
Я поняла, что будет дальше. Он не раскается. Он объявит, что это был несчастный случай. И никто не осмелится спорить с ним.
Ведь он король.
Глава 2
Пятна крови со временем блекнут. Память о погибших стирается, к лучшему это или к худшему.
Я родилась, чтобы стать королевой. Но даже королев забывают или, того хуже, их помнят как чью-то тень.
Я отбросила длинную серую косу за плечо и зашагала через двор, держа в руке меч.
Тренировочный