дня никаких результатов не дали. Время, остановившееся вчера с утра, как будто хотело наверстать упущенное и летело с ужасающей скоростью. Квоты выделялись, но их получение требовало гор документов и запаса времени. В фондах стояли очереди. Никто не хотел даже начинать разговор без прямого предписания врача. «У нас много тех, кому еще можно помочь», – был общий приговор. Сэм не хотела верить, что придется с ним смириться, но каждый новый отказ все сильнее толкал ее к отчаянию.
Их «офис» – небольшая студия, которую они делили с мастерской Лилы, находившийся над веганской кафешкой, которой заправлял брат Рэдди, – служил чем-то вроде штаба по преодолению последствий наступившего апокалипсиса. Лила перерывала Интернет, Сэм звонила, Рэдди взял на себя поиски денег, что называется «с миру по нитке», а также вопросы похорон.
– Рэду, это бесполезно! Как ты не понимаешь? Эрик с подросткового возраста не видел родственников, он даже фамилию сменил. Ты представляешь, что это за люди? В лучшем случае, меня просто пошлют…
– А в худшем? Ну, вот что может случиться? – Лила поддерживала мужа, и убежденность Сэм слабела с каждым аргументом, впрочем, как и вера в успех собственных действий.
– Мне кажется, плохо уже то, что они узнают о его существовании.
– Что они могут сделать?! Ты ближайший родственник Джулии. Эрик не заявлял об отцовстве, теоретически – Арт им никто.
– Так почему же они должны мне помогать?
– Теоретически никто! А на практике – внук, племянник! Они не могут просто сделать вид, что он им не родственник.
– Не понятно, какого из вариантов я боюсь больше.
Глава 2
Когда Сэм спорила с Рэдди и Лилой, она сильно недооценивала Теста. И за это она поплатилась, потеряв последнего родного человека. Дэвид Теста явился в больницу с адвокатом и готовыми бумагами (среди которых были согласие на проведение генетической экспертизы и отказ, в случае подтверждения родства, от опекунства над Артом), поставив условие, которое вырубило Сэм. Она поначалу даже не поняла, что на торги выставлена жизнь мальчика.
– Я не буду подписывать это. Артур мой племянник, я помогала растить его, он должен жить со мной.
– Ну, тогда он умрет. Я не дам денег на чужого ребенка.
Мужчина бросил на нее полный презрения взгляд. Сэм и правда выглядела тогда жалкой: домашняя толстовка, большая ей на несколько размеров, и старые джинсы, в которых она собиралась вздремнуть где-то там, в другой жизни, подчеркивали ее серое, осунувшееся лицо с потухшими глазами и опухшими веками.
– Если он выживет, мы все равно оспорим опеку, но прямо сейчас ты в разы уменьшаешь его шансы на жизнь.
– Но послушайте, – Сэм нашла в себе силы протестовать. – Артур привязан ко мне, он будет скучать и переживать.
– Он ребенок, если он и вспомнит тебя после комы, то ненадолго.
– Но зачем Вам…
– Мне надоело это! Подписывай или мы уходим…
Когда она дрожащей рукой послушно