раздались, Степан первый ехал… С коня упал, я к нему, гляжу, дышит. Думал, что выживет. Однако не сдюжил наш комэск, через неделю скончался. Белогвардейского офицера, который в твоего батю стрелял, наши ребята нашли там же, у окна. Он сначала в твоего отца стрелял, а потом себе пулю в висок пустил.
В кабинете повисла тягостная тишина. Через минуту старший лейтенант заговорил снова.
– В двадцать шестом нашу кавалерийскую дивизию переправили в Туркестан – бороться с басмачами. Там я и остался. Сначала на пограничной службе, потом перешел по заданию партии в милицию. Там же и женился… Жену мою бандиты убили. После того как я нашел и наказал этих гадов, решил вернуться на родину. Здесь мне и предложили продолжить работу в милиции. Я согласился. Выходит, что не зря. В ином случае, может быть, и не встретил бы тебя.
– Интересная у нас встреча получается…
– Интересная. Первая наша встреча в двадцать первом произошла, когда я пришел сообщить твоей матери о смерти мужа. Тогда-то и пришлось мне тебя на руках подержать. Потом я уехал на службу, оттуда писал ей письма. В двадцать третьем ответы на мои письма приходить перестали. Я подумал, что, может быть, Фрося переехала, а может, нашла себе нового мужа и поэтому не хочет переписываться. Позже мне стало известно, что она умерла. Была у меня мысль усыновить тебя, но я узнал, что тебя взяли на воспитание соседи и что они хорошие люди. – Матошин вздохнул. – А мне вот с детьми не повезло. Первенец умер, когда ему и года не было, а больше бог нам с женой детей не дал. Вот и живу бобылем, ни жены, ни детей. В тридцать восьмом, когда вернулся сюда в родной город из Средней Азии, до меня дошли сведения, что соседи ваши, взявшие тебя на воспитание, были арестованы, как враги народа, и что ты находишься в колонии. К сожалению, я не знал, что ты снова появился в городе. Если бы мы встретились раньше, то, возможно, не произошло того, что случилось.
– От судьбы не уйдешь…
Уперев гладковыбритый подбородок с едва заметной ямочкой в увесистый кулачище, оперуполномоченный задумчиво смотрел на Вячеслава, после полуминутного молчания произнес:
– Мы с твоим отцом часто вели душевные разговоры. Степан мечтал о том, чтобы подержать тебя на руках, воспитать тебя хорошим человеком, и чтобы обрел ты мирную профессию.
– Я не от хорошей жизни воровать пошел. Если бы всего в достатке было, то и воровать бы не пришлось. Или это правильно, что одни досыта едят, а другие голодают?
– Мы с твоим отцом за это и воевали, чтобы жизнь справедливей стала. Ты думаешь, в царское время простые люди лучше жили? Я в рабочей семье родился, знаю, что такое жить в бараках, в тесноте, в грязи и работать по двенадцать часов без выходных и праздников. И все это за копеечный заработок. В деревнях бывало еще хуже, поэтому и в города перебирались, а баре жировали.
Скворцовский ухмыльнулся.
– А сейчас не так?
– Не так. Школы строят, дома, заводы. Театры, музеи для посещения простых