Пускай муж помучится, злорадно плескалось в ее душе. Будет ему наука…
В свою очередь, папе Владлену она ничего говорить не станет. Не полная же она дура, чтобы рубить сук, на котором пока сидит. Ей очень, до дрожи в коленках, хотелось пожить за кордоном.…
Вступал в действие еще один непреложный закон: чем меньше оставалось времени, тем быстрее оно убывало, таяло на глазах. О том явно свидетельствовали часы на электронном табло, куда Рэм то и дело кидал свой наполненный тревогой хмурый взгляд.
Острый женский локоток больно толкнул его в спину, и парень машинально обернулся.
– Снова вы! – возмущенно пыхнули девичьи глазки.
– Пардон, девушка, – как ему ни было плохо, Рэм не удержался от слегка ироничной улыбки. – Мир тесен, Мирослава…
Удивленно моргнув, Славка прищурилась.
– Вы, – вытянулся вперед тонкий указательный палец, – как и Баталов, окончили училище с золотой медалью…
Теперь она вспомнила. На выпуске рядом с невысоким парнем все время крутилась очаровательная миниатюрная блондинка.
– А где ваша жена? – поинтересовалась Славка не столько из любопытства, сколько ради одного приличия.
– Она… – Рэм неопределенно пожал непонимающими плечами, кадык его судорожно дернулся. – Она…
Узнав, что муж заходил к ней на работу, Дина мчалась на вокзал, но времени, отпущенного им на то, чтобы успеть и уладить возникшее между ними нелепое недоразумение, ей не хватило.
Пролетев самый последний светофор на красный свет, рванув по полосе встречного движения, Дина с ходу приткнула машину в первое же попавшееся более или менее удобное место и выскочила из нее. Диктор объявил об отправлении поезда на Киев.
Откинув шторку, Баталов смотрел, как от стоянки машин к ним стремительно летит стройная фигурка молодой девушки. И он даже успел загадать, поставил на то, успеет ли юная особа к отправлению их поезда или не успеет. Если они тронутся раньше, то у него все еще сложится. А если подружка успеет…
– Трогай, кучер, – поторопил он в азарте состав, – трогай же…
Нет, как ни спешила, девушка не поспевала. Дина бежала вдоль чудовищно в ее незавидном положении длинного металлического забора, отделяющего весь перрон от городской проезжей части и увидела мужа, одиноко стоящего чуть в сторонке от шумной толпы.
– Рэм! Рэмка! – крикнула она.
Но муж, к их несчастью, пристально смотрел в другую сторону, не слышал ее. Многоголосый шум толпы все заглушал.
– Рэм! Рэм-ка! – вырвался из глубины женской души протяжный стон безысходного отчаяния.
Крик отчаяния долетел до парня, он дернулся, повел головой, оглядываясь, но Дину свою не увидел. Подумал, что, наверное, ему почудилось, что все это игра его воображения. Вагон стал медленно уплывать вперед. Рэм еще раз в полной растерянности оглянулся и на ходу запрыгнул на подножку.
– Что ж, прощай…
Вот и все. Последний акт драмы сыгран, занавес опускается…
4
На переезде