полтора часа. Внутри посасывало. С самого утра он не ел. Организм настойчиво требовал «закинуть в топку угля».
Пройдя через здание вокзала, лейтенант оказался на ступеньках перед Привокзальной площадью. Бегущая новостная строка, сама не веря себе, моргнула, исправилась и выдала новые сведения о температуре воздуха. +42 градуса по Цельсию в тени. Побит новый рекорд метеонаблюдений. А может, то датчик вышел из строя…
Спускаясь в подземный переход, парень машинально думал о том, что как бы то ни было, но тепло ему нравилось больше, чем холод. Жару он всегда переносил довольно легко. Еще на первом курсе Рэм усвоил одну непреложную истину. Чем больше пьют, тем сильнее потеют. Чем больше потеют, тем сильнее хочется пить. А вместе с соленым потом уходят силы. И напротив. Чем меньше пить жидкости, тем меньше пота. И жажда уже не особо мучит.
А вот с холодом он не дружил. Если на ногах парень переносил стужу относительно спокойно, то ночью никак не мог заснуть, пока не согреется. А как можно еще согреться, если кругом холодно. Вот и лежал он, мучился, дрог и ворочался до самого утра…
По бывшей Малой Арнаутской улице, а ныне улице Чижикова нескончаемым потоком пер шумный людской поток. Одни спешили на Привоз; другие торопились попасть на Автостанцию; третьи просто глазели по сторонам, изучая витрины магазинов. И им жара, видно, была нипочем. Конец августа. Южный город. Раскаленный зной – один из его непременных атрибутов.
Свернув на Пушкинскую, Рэм нырнул в полуподвал, откуда незримо веяло прохладой. Кафе-бар. Наливали спиртные напитки, подавали горячие закуски, разносили мороженое. Три в одном…
Не глядя на вывешенное меню, лейтенант заказал сто граммов водки, порцию сосисок и двести граммов мороженого на десерт. Медленно тянул он в себя пахнущую спиртом жидкость и с тоской размышлял о том, что время бежит, а его Дины все нет и нет.
В голову вдруг пришла мысль о том, что жена уже на перроне, и парень торопливо застучал вилкой, почти не жуя, проглатывал куски. Вкус мороженого Рэм не почувствовал. Мог бы он в таком случае пломбир и не брать. Кабы знать бы про то, кабы знать…
На память ему невольно пришли подзабытые строчки:
Кабы знать, куда повернет телега
Без оглоблей скачущей судьбы,
Может, вышло бы все по-другому.
А теперь… Кабы знать бы, кабы!..
Зря он, однако, спешил и торопился вернуться на вокзал. Дина не пришла, и тоска снова со всей силой навалилась на него. Водка, закинутая им на пустой желудок, не помогла. Она лишь усугубила ноющую боль, возможно, уже случившейся утраты, во что ему не желалось верить и хотелось закричать во весь голос: «Стойте же! Верните все назад! Начнем все снимать сначала!»… Но, увы…
Тыльные ворота штаба округа раскрылись, и из них вылетела черная «Волга», «тридцать первая». За рулем сидел молоденький прапорщик. На переднем пассажирском сидении важно восседал Мартов. Сзади устроились Славка