не зовёт. А что они могут там обсуждать? Нас конечно, мы же являемся причиной всей этой суеты с участием столичных гостей. И что же можно так долго обсуждать за спиной? Пока я об этом думал, дверь открылась.
– Склифосовский и ваши люди, кто будут заниматься обучением, проходите, – сказал секретарь заседания и отошёл в сторону, пропуская нас внутрь.
Впереди всего зала стояли отдельно пять кресел, на которые нам указали. Родители пошли в конец зала искать свободные места. Народу сегодня было ещё больше, чем в прошлый раз, массовку создали знатную, сразу чувствуешь свою важность.
Московские гости сидели рядом с золотыми мантиями, в которые были облачены всё те же лица: Обухов, Захарьин, Гааз. Причём приезжие сидели как раз рядом с Захарьиным, что подтвердило моё предположение. Они приехали не меня защищать, а благодаря его стараниям и для исполнения его желаний.
– Александр Петрович Склифосовский, – торжественно объявил секретарь заседания достаточно громко, чтобы услышали и на галёрке. – Пройдите к трибуне.
Интересное начало, зато не успел соскучиться. Я спокойно, без резких движений, встал с кресла и чинной походкой проследовал по указанным координатам.
– Александр Петрович, – первым обратился ко мне сам Обухов. – Мы сегодня собрались здесь, чтобы прояснить для себя некоторые моменты и особенности метода, который вы собираетесь преподавать. Будьте любезны, расскажите коллегии и представителям министерства здравоохранения Российской империи, по просьбе которых и организовано сегодняшнее заседание, в чём особенность метода и его польза.
Эк он как заговорил. Явно вынужден был всё это произнести, он-то всё это знает, мы неоднократно обсуждали. И отчёты он видел, с пользой уже всё понятно. Я вдохнул полной грудью воздуха и начал вещать. Для того, чтобы ответить на эти вопросы, мне никакой бумажки и подготовки не понадобилось, о чём говорить, я знаю. Тут больше другая проблема встала, как ответить на этот вопрос достаточно кратко, что я постарался сделать.
Сколько в итоге я единолично сотрясал воздух в зале заседаний, точно не знаю. Думаю, минут десять, не меньше. Меня никто не перебивал и не пытался остановить, все с интересом слушали. Мне показалось, что в зале даже кто-то записывал, когда я рассказывал про суть метода и как именно осуществляется это самое точное точечное воздействие.
Когда мне показалось, что на вопрос я ответил полностью, сдержанно поклонился коллегии и залу, потом замер в ожидании продолжения допроса. Москвичи о чём-то перешёптывались между собой. Захарьин всё это прекрасно слышал и на его лице то и дело появлялась довольная и в то же время злобная ухмылка.
– Александр Петрович, – обратился ко мне, закончив обсуждение, один из москвичей, тот, что постарше. – Вы можете наглядно продемонстрировать свой метод? Ваши коллеги специально подготовили для этого пациентов.
– Да, конечно, – ответил я с невозмутимым видом и пожал плечами.
– Везите первого пациента, – распорядился секретарь заседания,