Дмитриевна выпрямилась, сверкнула глазами. Теперь это была уже не выжатая, как лимон женщина, а вполне себе жесткая личность. Зычным, властным, учительским голосом НД принялась давать отповедь бывшему своему зятю:
– Соточку говоришь? И к Лысихе пойдешь, за самогонкой! Леру, значит, помянуть? А не ты ли, змей поганый, довел мою девочку до края? Из-за тебя она ребенка осиротила…
– Мать, ты чего? Это несчастный случай был…
– Молчать! Пропойца! Это с тобой она привыкла… прикладываться. Из-за этого и погибла Лерочка моя.
А ты… когда ты сыну в последний раз хоть что-то купил? Да и видел Матвея, когда в последний раз, я спрашиваю? Отец, называется! Да не надо нам ничего…лучше иди, проспись!
Не слушая жалкий лепет Василия – когда-то мужа ее единственной дочери, Валерии, а теперь вдовца, Нина Дмитриевна ногой толкнула калитку и взошла на крыльцо. Невнятное бормотание Васьки вскоре стихло где-то, растворилось в ноябрьской черноте.
Дома женщина сразу села на пуфик в тесной прихожей, не в силах включить свет и разуться. Мысли прыгали почти без всякой логики и привязки к действительности. В общем-то, вращаясь вокруг внука. Матвею было двенадцать, когда не стало его матери, Валерии. С тех пор они и жили вдвоем. Теперь ему уже семнадцать и он ученик одиннадцатого, выпускного, класса.
– Так. Матвея дома нет. Снова, наверное, с друзьями хороводится. Нехорошо все это… ничем не делится, ничего не рассказывает. Ладно. Придет – чем накормить его на ужин? Готовить нет сил. Разогрею вчерашнее… А пока переоденусь, да выпью чаю… Скорее бы уж вечер, что ли… скорее бы… принять лекарство, куда уж без этого! Лишь бы никто не узнал. Никогда!
Да. Была у Нины Дмитриевны одна постыдная тайна… но об этом позже.
… А в это время за ближайшими гаражами происходила разборка. Трое подростков избивали одного. Несчастный уже лежал на земле. Коротко всхлипывал, успевая лишь прикрывать голову руками. Удары сыпались, как из рога изобилия. Били ногами, стараясь ударить по ребрам.
Наконец, мучители выдохлись. Самый крупный из них, явно лидер в этой стае, дал отмашку. Трое молодчиков отошли на пару шагов, образовав полукруг вокруг лежащего. Крупный парень, которого звали Кирилл, скомандовал:
– Вставай, пиндос! Подъем, сука, кому сказал!
Матвей, а это был он, с трудом попытался сесть, затем подняться. Но схватился за бок и со стоном опустился на землю.
– Ладно. Сиди – и так побазарим. Понял, за что получил? А ведь мы предупреждали.
Матвей поднял голову, посмотрел на говорящего. Рукавом размазал кровь, шедшую из носа, и крикнул:
– Понял я, Кирюха, все понял! За Илюхин пит-байк, за то, что я взял его покататься и разбил. Но я думал, что мы друзья… что можно в рассрочку долг отдать… я бы летом заработал и все бы вернул. Ведь был же разговор, Илья? – Матвей повернул голову в сторону Ильи.
Худой, как жердь, с волосами в тонком хвостике, Илья молча отвернулся и демонстративно уставился в ноябрьское небо, по которому бежали настоящие темные тучи. Зато Кирилл ответил:
– Какие